Обетованная земля
Шрифт:
Хирш кивнул:
— Боссе проиграл. Он два раза был у этого мошенника. Во второй раз тот его, не мешкая, хотя и вежливо, выставил вон, пригрозив заявить в полицию о шантаже, если Боссе появится снова. Боссе охватил обычный панический страх эмигранта, что его тут же выдворят, и он от всего отказался. Мне Джесси рассказала. Я от нее и фамилию этого негодяя знаю, и его адрес. Сегодня около двух у тебя найдется время?
— Конечно, — ответил я. — Для такого дела всегда. К тому же Реджинальд Блэк на два дня уехал. Когда он в отъезде, контора закрыта. Мне он торговать не позволяет. Очень удобно. Жалованье-то идет,
— Хорошо. Тогда давай сперва пообедаем. В «Морском короле».
— Нет, сегодня я тебя приглашаю. Мне вчера кое-что перепало, а потратил я куда меньше, чем собирался. Я знаю другой рыбный ресторан, давай все, что я сэкономил, там и прокутим.
Хирш бросил на меня быстрый взгляд:
— Ты поссорился с Марией Фиолой?
— Ничего подобного. У нас пока еще не те отношения, чтобы ссориться.
— Нет?
— Да нет же, Роберт.
Он покачал головой:
— Ты особенно не тяни. Женщина с таким лицом и такими ногами долго одна ходить не будет. Куда пойдем?
— В «Морской». Дешево и сердито. Крабы там дешевле, чем в других местах гамбургеры. Как, кстати, зовут того стервятника, к которому мы потом отправимся?
— Блюменталь. Адольф Блюменталь. Это ж надо, сколько евреев Адольфами назвали. Этому по крайней мере его имечко подходит.
— Он знает о твоем визите?
Хирш кивнул:
— Я вчера ему звонил.
— А Боссе знает, что ты к нему идешь?
Хирш рассмеялся:
— Нет, конечно. Он ведь со страху даст показания против нас!
— У тебя есть чем припугнуть этого Блюменталя?
— Ровным счетом ничего, Людвиг. Это очень хитрый тип.
— Тогда, значит, только «Ланский кодекс», параграф первый?
— Совершенно верно. Блеф чистой воды, Людвиг.
Мы шли вниз по Первой авеню. В магазине аквариумов сверкающие всеми цветами радуги две сиамские бойцовые рыбки, отделенные друг от друга стеклянной перегородкой, тщетно пытались атаковать друг друга. В окне кондитерской были выложены венские сладости: ромовые бабы, знаменитые торты «Линцер» и «Захер». Какая-то продавщица в очках махнула Хиршу рукой.
Всю дорогу я украдкой поглядывал на Хирша, шагавшего рядом со мной. Сейчас у него и походка была другая, и лицо напряглось. Внезапно он преобразился, от теперешнего продавца электроутюгов и радиоприемников не осталось и следа, это был прежний Хирш, тот, что во Франции был консулом Раулем Тенье.
— Все евреи были жертвами, — сказал он. — Но это отнюдь не означает, что все они были ангелами.
Блюменталь жил в доме на Пятьдесят четвертой улице. Красные ковровые дорожки, гравюры на стали по стенам, лифтер в фантастической униформе, зеркало в обшитом деревянными панелями лифте. В общем, умеренный достаток.
— На пятнадцатый, — распорядился Хирш. — К директору Блюменталю.
Лифт помчал нас наверх.
— Не думаю, чтобы он вызвал адвоката, — заметил Хирш. — Я пригрозил ему кое-каким материалом. Поскольку он отпетый мошенник, то наверняка сперва захочет на него взглянуть. А так как он еще не стал американцем, значит, добрый старый эмигрантский страх все еще сидит в нем — прежде чем втянуть в дело адвоката, он предпочтет сначала выяснить, что ему предъявляют.
Он позвонил. Нам открыла служанка, которая провела нас в гостиную, обставленную позолоченной мебелью в стиле Людовика XVI.
—
Блюменталь оказался толстячком среднего роста лет пятидесяти. Вместе с ним в золоченое великолепие гостиной вошла овчарка. Завидев зверя, Хирш улыбнулся.
— Последний раз я видел эту породу в гестапо, господин Блюменталь, — сказал он. — Там их держат для охоты на евреев.
— Спокойно, Харро! — Блюменталь ласково погладил собаку. — Вы о чем-то хотели со мной поговорить? Но вы не сказали, что придете вдвоем. У меня очень мало времени.
— Это господин Зоммер. Он много о вас слышал. Я вас надолго не задержу, господин Блюменталь. Мы пришли к вам из-за доктора Боссе. Он болен, у него нет денег, и он вынужден бросить учебу. Вы ведь его знаете, не так ли?
Блюменталь не ответил. Он снова погладил овчарку, та тихо заворчала.
— Значит, знаете, — продолжил Хирш. — И даже очень хорошо знаете. Но я не уверен, знаете ли вы меня. Ведь людей с фамилией Хирш много, примерно столько же, сколько Блюменталей. Я тот самый Хирш-Гестапо. Вполне возможно, что вы слышали обо мне. Во Франции я некоторое время занимался тем, что вел войну против гестапо. Причем война велась не всегда честным способом с обеих сторон, господин Блюменталь. И с моей стороны тоже. Это я к тому, что попытка защититься с помощью овчарки меня тогда сильно насмешила бы. Как, кстати, и сегодня. Прежде чем ваш зверь успел бы до меня дотронуться, господин Блюменталь, он был бы уже мертв. Не исключено, что и вы вместе с ним. Но я пришел совсем не за этим. Видите ли, мы собираем средства для доктора Боссе. Я предполагаю, что вы с удовольствием захотите ему помочь. Сколько долларов вы могли бы для него пожертвовать?
Блюменталь не отрываясь смотрел на Хирша:
— И почему же я должен это сделать?
— Причин много. Одна из них называется милосердием.
Казалось, Блюменталь что-то пережевывает. При этом он по-прежнему внимательно разглядывал Хирша. Потом достал из кармана пиджака коричневый бумажник крокодиловой кожи, раскрыл и извлек из бокового отделения две бумажки, предварительно послюнив палец, чтобы легче было их отсчитать.
— Здесь сорок долларов. Больше я дать не могу. Слишком многие в подобных ситуациях обращаются ко мне с просьбами. Если все эмигранты помогут вам такими же взносами, думаю, вы легко соберете для доктора Боссе нужную сумму для его учебы.
Я полагал, что Хирш пренебрежительно швырнет эти деньги обратно на стол, но нет, он их взял, аккуратно сложил и спрятал.
— Хорошо, господин Блюменталь, — сказал он очень спокойно. — Тогда за вами еще только тысяча сто сорок долларов. Ровно столько нужно доктору Боссе — он очень скромный человек, не курит и не пьет, — чтобы завершить образование и сдать экзамен.
— Шутить изволите. У меня больше нет на вас времени.
— Э, нет, время у вас найдется, господин Блюменталь. И не пытайтесь рассказать мне, что ваш адвокат сидит в соседней комнате. Его там нет. Зато я вам кое-что расскажу, что вас, безусловно, заинтересует. Вы пока что не американец, вы только надеетесь стать им в следующем году. Скверная репутация вам совершенно ни к чему, Соединенные Штаты по этой части большие педанты. Вот мы вместе с моим другом господином Зоммером — он, кстати, журналист — и решили вас предостеречь.