Обитаемые земли. Дилогия
Шрифт:
Стены деревянные, замазанные известью и украшенные охряными рисунками: цветы, стебли. Нет, в Городе строили из камня и кирпича или в худшем случае из плетенки, обмазанной глиной.
Крыша не соломой покрыта, а перекрыта настоящим деревом. Здесь не использовали черепицу, слишком дорогой материал для варваров даже таких зажиточных.
К стенам были прикреплены вязанки трав, висели мешочки, заполненные корнеплодами: морковь и репа. А так же много лука и чеснока. На полках стояли запечатанные горшки, возле очага — груда костей, похоже от домашней птицы. На массивном столе, изрезанном
Каперед стал искать вход в подпол, но ничего не нашел. Просто не успел.
Думал, что двигается тихо, как и положено призраку. Но его конечно же услышали. Слуги собрались в своих комнатушках, лишь десяток домашних рабов присутствовали у ложа умирающего. Самые дорогие и любимые рабы семейства, остальные прятались в своих каморках, завесив проемы плотной, не пропускающей свет материей.
Возле кухни постоянно находились рабыни, что приглядывали за очагом. Они спали в соседней комнате, стерегли вход в подвал и берегли огонь. Неплохое место, хотя работа на кухне тяжела. Зато всегда тепло и нет проблем с едой.
Женщины не стали звать на помощь, заглянув на кухню, они увидели очнувшегося гостя и сами скрутили его. Они не боялись чужеземного колдуна, ведь рядом был их очаг хранитель. Духи дома уберегут от ворожбы колдуна.
Каперед почел за лучшее не сопротивляться, лишь попросил пищи на языке варваров. Уж эти простые слова он успел выучить, остальное считал не столь важным. Женщины были крупными, сильными и смелыми, как настоящие жены варваров. Каперед не мог не оценить их.
Пищи он не допросился, женщины что-то отвечали нараспев, но толи диалект у них другой, толи Каперед не так хорошо знал варварскую речь, он ничего понять не мог. Только повторял:
— Я не угрожаю вам, прошу еды…
Одна кухарка осталась сторожить чужака, взявши в руки большой нож, которым сподручно перерубать кости животных. Железо, закаленное в очаге кузнеца, защитит ее от колдовства. Другие женщины отправились на поиски мужчин, членов семьи, владеющих этим домом.
Каперед не сопротивлялся, покорно ждал судьбы. Он слишком ослаб, чтобы сопротивляться. Это только ухудшит его положение.
За ним пришли трое; мужчины вывели чужестранца из дому, потащили его в другую часть двора. Там находился сарай, где хранился ненужный хлам. Что-то ждало осени или зимы, другое требовало починки, обрывки ткани, треснувшие горшки.
— Еды, — просил Каперед, но ему не отвечали.
Варвары были глухи к мольбам чужака, едва держащегося на ногах. Удачно, что воды он успел напиться раньше, чем его бросили в сарай.
— Что с моим подопечным, купцом Зижавом? — спросил Каперед.
Его не особенно волновало состояние варвара, торговец просто начал соображать. Он догадался, где находится. И имя его спутника могло принести пользу.
Слова иноземца заставили варваров переглянуться, они что-то негромко сказали друг другу. Каперед не мог понять их язык, как ни прислушивался. Слова казались знакомыми, но их смысл не доходил до сознания.
В сарае было темно и тесно. Варвары бросили в помещение Капереда и закрыли дверь. Они хотя бы не стали его бить, уже хорошая
Найти здесь оружие не представлялось возможным. Железный инструмент был завален досками, путь к ним перекрыт большими кувшинами, заполненные каким-то едко пахнущим мусором.
Каперед нашел место возле стены, где было свежее. В грязи пола валялось множество деревянных гвоздей — едва ли хорошее оружие. Металл ценили и варвары, и цивилизованные люди. Потому ничего подходящего Каперед не нашел или не увидел.
Силы его оставили, но задремать он не мог. Кости все еще болели, а лихорадка напоминала о себе спазмами. Хотя бы внутренности остаются на месте. Каперед не думал, что в скором времени о нем вспомнят.
Он пытался успокоиться, восстановить рассудок с помощью мыслительных упражнений. Но мысли разлетались в сторону подобно саранче, скакали с темы на тему, ни на чем долго не задерживаясь.
Думать торговец мог только о глотке снадобья. А ведь тело лишилось цепей зависимости; разуму снадобье требовалось. Без его помощи не удается направить мысли в нужное русло, управлять разумом, чтобы он разгорелся на полную мощь. Каперед забыл, каким образом мыслить, не помнил, как пребывать в свободном состоянии.
Сквозь щели в стене Каперед видел, как кто-то собрал его вещи, оставленные у псарни. Собрал все — и обрывки, и обломки, и уцелевшие предметы. Ничего не выкинут, слишком ценные вещи они приобрели. Вот только в чем их ценность? В самом предмете или в его значении доказательства.
У Капереда возникло неприятное ощущение, что Вира он больше не увидит.
Чем это могло грозить ему? Каперед понимал, что все может кончиться плачевно. В особенности если Лимей решит обезопасить свою семью, обвинив приезжего торговца-знахаря.
Варвары способны и не на такое коварство.
Каперед застонал, не желая принимать реальность. Он не хотел стать жертвой на погребальном костре Зижава.
Попытавшись встать, Каперед понял, что рассчитывать следует только на смекалку. Тело было бесполезным, да и разум едва помогал. И какой смысл было мучиться, вынося такие мучения, чтобы потом сгореть на погребальном костре. Не проще было сразу броситься в Соун, когда во фляге больше не осталось снадобья.
Каперед поднял руки, они исхудали, утратили силу и цвет, но были целыми. Перегрызть ли себе запястья? Нет, если и отворять кровь, то проще найти острый черепок здесь среди обломков.
Серьезно размышляя о самоубийстве, Каперед нашел подходящий осколок и припрятал его в складках туники за поясом. Он решил повременить с этим, в любом случае погребальные церемонии занимают много времени.
Заунывный плач в доме прекратился, но никто более не выходил во двор. Ни рабы, ни их хозяева. Они оставили повседневные дела и ждали решения главы рода. Ждал и Каперед, понимая, что основной бой еще впереди. Он пытался подготовить речь в свою защиту, но не зная, что наговорил Лимей, торговец просто убивал время.