Обнаженная
Шрифт:
Этотъ поцлуй окончательно свелъ маэстро съ ума.
– Хосефина! Хосефина!
Ароматъ счастливыхъ дней отдлялся отъ ея платья и окутывалъ это чудное тло. Это было ея платье, ея тло! Ему хотлось умереть у ея ногъ, задохнуться отъ горячаго желанія, которое невыразимо мучило все его существо. Это была она, ея глаза… Ея глаза! Но,
Изумленіе заставило Реновалеса очнуться. Онъ почувствовалъ, что на плечи его опустилось что то ледяное, парализующее, и глаза его подернулись туманомъ разочарованія и отчаянія.
Сжималъ ли онъ, правда, Хосефину въ своихъ объятіяхъ?.. Это было ея тло, ея ароматъ, ея платье, ея блдное лицо, напоминавшее поблекшій цвтокъ… Но нтъ; это была не она! Эти глаза!.. Тщетно глядли они на него теперь иначе, испугавшись неожиданной реакціи въ немъ, тщетно смягчились, засіявъ нжностью, по привычк ловкой профессіоналки. Напрасенъ былъ обманъ; онъ видлъ глубже, заглядывалъ въ эти ясныя окна до самой глубины и находилъ тамъ только пустоту. Души Хосефины тутъ не было. Запахъ тла женщины пересталъ сводить его съ ума, это была ложная эссенція. Передъ нимъ было лишь воспроизведеніе обожаемой вазы, душа же, иміамъ улетучились навсегда.
Реновалесъ поднялся, отступилъ назадъ, глядя на женщину удивленными глазами, и упалъ на диванъ, закрывъ лицо руками.
Услыша его стоны, женщина испугалась и побжала въ уборную, чтобы сбросить зто платье и убжать. Этотъ господинъ былъ должно-быть сумасшедшій!
Маэстро плакалъ. Прощай, молодость! Прощайте, желанія! Прощай, иллюзія, чарующая сирена жизни, исчезнувшая навсегда! Безполезно искать, безполезно мучиться въ одиночеств жизни. Смерть прочно завладла имъ; онъ принадлежалъ отнын ей, и только она могла воскресить его молодость. Весь этотъ самообманъ ни къ чему не велъ. He встртить ему женщины, которая напоминала бы ему покойную, какъ эта продажная баба, которую онъ заключилъ въ свои объятія… и всетаки это была не она!
Столкнувшись лицомъ къ лицу съ дйствительностью въ эту минуту напряженія, онъ увидлъ, какъ навки исчезло то неопредленное что-то, что заключалось въ тл его Хосефины, его Обнаженной, которая доставляла ему столько чудныхъ минутъ по ночамъ въ юные годы.
Глубокое, неизгладимое разочарованіе влило въ его тло ледяное спокойствіе смерти.
Падайте, огромныя башни иллюзіи! Рушьтесь, обманчивыя укрпленія, возведенныя страстнымъ желаніемъ путника украсить свой путь и закрыть горизонтъ!.. Дорога лежала теперь передъ нимъ открытая, сухая, пустынная. Напрасно присаживался бы онъ на краю дороги, задрживаясь въ пути, напрасно склонялъ бы голову, чтобы не видть ничего. Чмъ дольше оставался бы онъ сидть, тмъ дольше длились бы муки страха. Ему предстояло постоянное и непосредственное созерцаніе страшнаго конца послдняго странствія, конца, откуда нтъ возврата, чернаго, глубокаго ущелья смерти.
...
КОНЕЦЪ.
Примечания
1
Las Meninas (Придворныя дамы) – одна изъ лучшихъ картинъ Веласкеса.
2
Los Borrachos – пьяные. Примч. перев.
3
Onza – золотая монета въ 80 песетъ. Прим. перев.