Обнаженность
Шрифт:
Он каждый раз при наших встречах будто попадал в волшебный мир соблазна и тяготения, от которого он не мог бежать и которому он сдавался в плен. Он не мог скрыть воздействия, которое оказывало на него моё присутствие и не пытался… Для меня же, эта невинная и, ни к чему не приводящая до тех пор игра во влечение, была глотком свежего воздуха - эликсиром, способным вылечить любой мой недуг.
Тем временем, показ фильма, тесно объединивший нас всех в зале у телевизора, начался восхищениями и комплиментами в сторону режиссера.
На черно-белой
– Метафора!
– повторяли они хором, в унисон, с важным видом оценивая собственную креативность.
А мы с Амалом переглядывались, пытаясь скрыть улыбки на лицах.
После просмотра 28 минутной ленты, Мстислав и другие участники принялись активно ее обсуждать - смеясь, споря, философствуя.
Оставив свое мнение при себе, я устремилась на кухню под предлогом наполнить поднос заранее заготовленными там мини сандвичами и помочь Мстиславу доставить увлечённым гостям охлажденные напитки.
Амал также был затерян в осмыслении представленной картины и даже, можно сказать, напуган своеобразностью и эксцентричностью происходящего. Любой предлог удалиться хоть ненадолго из обстановки, исполненной чудачеством, облегчил бы ему тот момент. Он вызвался мне помочь.
– Амал, неужели тебя смутил этот оригинальный фильм?
– спросила я, наблюдая за его растерянным выражением лица.
– Уфф…- выдохнул он.
– Как я рад, что ты тоже заметила незаурядность обстановки.
Для выражения незаурядности он использовал очень простое английское выражение “no ordinary” и подчеркнул в речи, сделав на нём препинание.
– Скажи мне, в чем суть? Кроме того, что Мстислав прибывал в странных ломках и скачущих вокруг него неодетых танцорах.
– спросил он, смущенный эротичностью увиденного, и опустил глаза при слове "undressed".
Я рассмеялась.
– О, Амал! Я так далека от такого творчества. Я думаю, что это больше провокация, чем поиск смысла. Ну, а мы здесь по причине того, что наш друг Мстислав отмечает свое начинание в актерском мастерстве. Ты просто плыви по течению!
Амал серьёзно нахмурил брови и немного приблизился ко мне.
– Но, ведь они видят в этом смысл. Называют “метафорой”! Метафоры я хорошо понимаю, но здесь - не увидел ни одной. Зато, каждый раз, когда я тебя вижу, во мне зарождается метафора…
Он приблизился еще ближе и, не коснувшись, склонился ко мне, заставив меня прижаться к кухонному столу.
–
– произнёс он быстро, как бы вырвав из глубины своего подсознания, и вновь смутился.
– Ветер? Может, ты объяснишь мне свою метафору… - произнесла я строго, пытаясь не выдать выражением лица удовольствие, которое мне доставляла близость и тепло его тела.
Он направил на меня выразительный, жаркий, но в тоже время, обнаженный искренностью взгляд.
– Ты - ветер! Ты появляешься, сбиваешь меня с ног и в тот момент, когда я готов тебя почувствовать, ты исчезаешь... И я не знаю, когда вновь тебя увижу и увижу ли… И жажду глотка моего ветра! – он произносил слова быстро, энергично, не прерываясь, пытаясь отчаянно донести до меня своё признание.
Амал вытянул руку, устремившись дотронуться до моего лица, но едва коснувшись, нежно провел ладонью по краю моего подбородка, сдержав свой порыв чувственности.
Его жесты выражали желание, нежность, экзотичную страсть… Его тело, будто владело никому не известным способом выражения чувств без прикосновений и будто ласкало меня на дистанции, притягивая как магнит.
Мои щеки раскраснелись, моё тело загорелось...
Послышались шаги. Амал отдалился.
Мстислав вошёл в кухню, подозрительно посматривая на нас.
– Как же вы долго тут!
– произнёс и продолжил внимательно наблюдать за нашей реакцией. – А, о чём вы разговаривали? – спросил.
Он сузил глаза, пытаясь всмотреться в моё покрасневшее лицо.
– C`est m'etaphore!– ответила я, улыбнувшись.
Мы взяли в руки подносы с закусками и, переглянувшись, молча последовали в зал за Мстиславом.
Там продолжались бурные обсуждения фильма, которые за время нашего разговора эволюционировали в новые метафорические идеи и теперь, были для нас еще менее понятными.
Мои мысли все еще были сосредоточены на произнесенном Амалом страстном монологе и на его выражении чувств, для которых в тот момент мое сердце было закрыто… Но, в таком случае, что же подрумянивало мои щеки, которые горели так, что мне пришлось приложить к ним ладони? Что же за волнение я испытывала, вспоминая слово за словом его речь?
Теплая, нежная, приятная дрожь пробежалась по моему телу, заставив меня оглянуться на Амала, еще раз взглянуть в его жгучие глаза, вспомнить момент, в который меня так влекло дотронуться до него. Это было то самое чувство, которое разжигало во мне жизнь, которое заставляло меня летать на крыльях блаженства - это была страсть!
Интерес овладел мной. Если я могла чувствовать страсть в те моменты, когда он даже не притрагивался ко мне, с какой же силой я смогла бы почувствовать его прикосновения…