Обнаженность
Шрифт:
– А я - пропитан тобой!
– ответил он, вдыхая запах внутреннего тыла своей руки, на которой он в тот момент затягивал кожаный ремень своих часов.
– Я хочу вдыхать твой аромат бесконечно!
На моём лице появилась застенчивая, но в тоже время шутливая улыбка.
– Ну, в таком случае, не дотрагивайся до воды и мыла несколько дней!- произнесла я и со смехом покатилась по кровати, стыдливо прикрыв лицо простынёй.
Он рассмеялся, стянул с меня простынь.
– Я и не собирался! Я хотел сохранить твой аромат на себе до следующей недели. – ответил и, пытаясь погасить свою насмешливую улыбку, добавил: - Ребёнок! Ты всё ещё ребёнок!
– Ну, скажи тогда мне… Чем я пахну?
Я вновь вскочила на колени поверх кровати, смеясь и, имитируя его, вдохнула, приложив нос к запястью своей руки, что вызвало в нём еще большую усмешку.
– Ты пахнешь... Ты пахнешь небесами!
– ответил он, вновь приближаясь ко мне, чтобы попрощаться дозой страстных поцелуев, о которой я безмолвно молила его, протягивая к нему руки.
Он ушел. А меня отвлекло сообщение Мстислава, грозящее неизбежным приступом паники, которое отметило точку отсчёта часов до бала.
К вечеру, встретившись с Софией, мы направились в их загородный дом для того, чтобы помочь Славе дать последние штрихи декорациям, ну и конечно же, облачиться в бальные наряды, которые София отвезла туда еще в начале недели.
Загородный дом – семейная дача, которую Мстислав называл "усадьбой", находилась неподалеку от города, по Новорижскому шоссе.
За высокой оградой - вымощенная гранитом дорожка, по которой наш автомобиль въехал на участок с ровно рассаженными по периметру ограды кипарисами и аккуратно выстриженным газоном.
Я опустила окошко. Порыв влажного, прохладного ветра с ароматом подмосковного леса растрепал мои волосы.
Колёса медленно окружающего дом автомобиля издавали похрустывающий звук, характерный трению резины о камень.
Перед нами стоял огромный, двухэтажный дом.
Двустворчатая входная дверь была приоткрыта. Сквозь окна ярко освещенного помещения, можно было наблюдать за кипящей работой специально приглашенного по случаю персонала.
Ольга - девушка Мстислава металась по дому, пытаясь помочь ему. Слава галочками помечал бесконечные списки, не выпуская их из рук, и постоянно что-то бурчал и раздражался. Ему было не угодить. Он успевал сунуть свой нос в любое действие, ходил вслед персоналу и скрупулезно рассматривал каждый бокал на свет, в поисках изъянов. Бабушка Мстислава ходила ему вслед, пытаясь скормить дозу витаминов в виде какого-либо фрукта или стакана свежевыжатого сока, на что он еще больше раздражался.
В дом вошла София.
– Успокойся немного, родной! – сказала она, обняв Мстислава, пытаясь снизить уровень его раздражительности.
– Позволь людям работать! Выйди, подыши воздухом!
Подождала немного, а затем подняла на него голос: - Это приказ!
Мстислав, ответно чмокнув её в щеку, вышел во двор через заднюю веранду, прижимая к груди свою организационную папку, которую он не хотел доверять никому. За ним вслед понеслась Ольга.
Суматоха стихла, позволив профессионалам в спокойствии продолжить свою работу, а мне - немного осмотреться.
Помещение отличалось несколькими цилиндрическими колоннами, идеально дополняющими задуманную инсценировку эпохи. У стен были расставлены длинные столы, покрытые белыми скатертями. На них поблескивали бокалы и ведра, наполненные льдом и охлажденными напитками. По центру зала осваивались и разминались пары профессиональных бальных танцоров, чьей задачей было кружить всю ночь в танце.
Мне на встречу вышел Гордон, торжественно облачившийся в костюм по случаю. Он важно придерживал за руку свою высокую, моложавую, темноволосую супругу. Гордо вертел, не зажигая, во рту огромную сигару, которой он сменил свою трубку и важно ходил сквозь хаотично кружащих в работе молодых людей, приспустив бабочку. За ними, прячась от незнакомцев и с визгом хватаясь за полы маминой юбки, бежали их дети.
Мое ознакомление было прервано Мстиславом, который пулей влетел в дом и вновь принялся метаться вслед всем, кто был занят каким-либо делом.
– Не обращай на него внимания. С ним сейчас бесполезно разговаривать!
– произнесла София, подкравшись ко мне со стороны, держа в руке бокал золотистого шампанского.
– Пойдем, пойдем!
– она настойчиво потянула меня за руку вверх по центральной лестнице.
На втором этаже, в спальне, у окна на вешалках красовались наши бальные наряды. У зеркала были подготовлены всевозможные аксессуары и приспособления для прически и макияжа.
София открыла дверцу шкафа и вытащила две маленькие, одинаковые коробочки.
– Un petit pr'esent!– протянула она мне одну из них.
В коробочке - белая подвязка на ногу с кружевной оборкой, прошитая золотистой ниткой.
– София!
– воскликнула я, изумленно приподняв брови, и засмеялась.
– Какой же бал без баловства, ma ch`ere amie! Тебе будет чем развлечься с приглашенным кавалером!
– понизив голос, произнесла София, подправляя свою прическу.
– Кстати, кого ты пригласила? Мне так и не удалось вырвать из рук Славы списки приглашенных.
– Амал… - тихо произнесла, наблюдая за её реакцией.
– Тот же Амал, что...
– она вытаращила на меня глаза, ожидая ответа.
– Да, Амал, всем нам знакомый Амал...
– ответила я.
– О, Амал!- вдруг произнесла София на выдохе.
– Какой мужчина! А его глаза…
– Да! Это правда! Его глаза!- таинственно улыбаясь подтвердила я, невольно вспомнив и напев известную мелодию, - "Очи черные! Как люблю я вас! "
– “В жертву отдан я огневым глазам!”- подпела София, стягивая с вешалки своё платье.
Я натянула на ногу подвязку, которая красиво легла на мои белые чулки.
– C'est Exquisite!- произнесла, любуясь своим новым украшением и фантазируя бесконечностью возможных проказ.
Мы, наконец, облачились в белые бальные наряды, которые обнажали плечи, скрывая под пышными юбками секретный предмет нашей праздничной шалости.
К 8 часам начали прибывать приглашенные. Они подъезжали на своих сверкающих автомобилях, из которых выбирались неторопливо, буквально извлекая из салонов дам в бальных платьях, для которых юбки таких объемов не были привычными.