Обороти меня. Часть 3. Назорей
Шрифт:
Как в тумане, Петр изумленно наблюдал за тем, как волк добежал до забора, одним мощным рывком прыгнул на заснеженный холм, вторым – на крышу сарая, а третьим окончательно перемахнул через забор, лишь немного черкнув задними лапами по колючей проволоке.
Какое-то время он еще стоял, будучи в ступоре от всего, что только что произошло, слушая биение своего сердца и треск сучьев от удаляющихся в лес скачков страшной черно-серой громадины.
Сколько он так простоял, сказать было трудно, но вывел его из этого состояния Данилин, который в конце концов подъехал и, остановив чуть поодаль машину, подошел к нему одновременно с двумя молодыми офицерами, все еще дрожащими от страха.
– Н-да, точно такие же, как на фотографии, – задумчиво сказал подполковник, разглядывая следы, оставленные чудовищем на снегу. – Получается, что убить его нам все-таки не удалось, да?
Петр молча пожал плечами, все еще пребывая в своих мыслях.
Один из офицеров подошел к следам и достал свой смартфон, чтобы их сфотографировать.
– Что скажешь? – Продолжал свои вопросы Данилин. – Мне отправить отряд по его следу пока не поздно, или что? Судя по крови на снегу, ты в него-таки, всадил пару пуль, да?
Кашлянув, Петр наконец повернулся к другу и глубоко вздохнул.
– Думаю, нам больше не придется его убивать.
– Это почему же? – удивился Данилин.
– Не уверен, что мой ответ будет хоть сколько-нибудь тебе понятен, но…, я прочитал это у него в глазах.
– Что?! …Ты сказал, п…прочитал?! В глазах?! …У этой зверюги?! – Петр даже улыбнулся, тому как сильно был изумлен подполковник.
Наклонившись, особист поднял свой упавший на снег пистолет и покачав головой, задумчиво сказал:
– Да, как бы абсурдно это не звучало. – Он многозначительно указал на свой пистолет и продолжил: – эта, как ты говоришь, зверюга, выбила его у меня из руки, зацепив за курок когтем в тот момент, когда он сделал сальто у меня над головой. Как он сумел такое провернуть, понятия не имею, но я точно знаю, что он мог бы меня с легкостью убить. Причем, наверное, несколько раз. Вспороть мне горло или живот, например, так же просто, своим огромным острым когтем, которым он аккуратненько зацепил этот пистолетик за курок, вырвав из моей руки и бросив в снег. И…, он не стал этого делать. Вместо этого он повернулся ко мне и что-то проговорил на своем волчьем языке. А потом… развернулся и спокойно убежал.
– Извини пожалуйста, Петр, но ты несешь чушь. Подумай хорошенько. Ты здесь, потому что эта тварь за тобой охотится. Зачем он сюда пришел? Разве не по твою душу? – продолжал удивляться Данилин.
– Уверен, что по мою, хм…. Сто процентов, по мою…. Н-да-а. Забавно…! Видимо, только что что-то произошло, и поэтому он вдруг поменял свои намерения.
Подполковник нервно засмеялся и несколько раздраженно сказал:
– Короче, мне все понятно. Ты пережил сильнейший стресс и несешь полный бред. Сюда, ребята.
Офицеры тут же подскочили, хотя было понятно, что они все еще ужасно напуганы, но Петр поднял руку и отрицательно замотал головой.
– Нет-нет, не надо. Не стоит этого делать. Поверь мне, дружище, я не шучу, и я вполне в здравом рассудке.
– Н-но ведь, мм, – попытался возразить Данилин, но Петр уверенно проговорил:
– Уверяю тебя, он больше здесь не появится. Я это точно знаю. И как я оказался прав насчет того, как и зачем он сюда придет, так же точно я прав и насчет того, что больше он этого делать не станет.
– Э-э…, даже не знаю, – Данилин пожал плечами в недоумении, – я начинаю тебя бояться, Петр. Ты что, становишься ясно видящим?
Усмехнувшись, Петр переглянулся с двумя офицерами и чуть подмигнул им, чтобы хоть как-то их ободрить, такими бледными и обескураженными были их лица. Затем он перевел взгляд на друга и спокойно посмотрел ему в глаза:
– Не думаю, что настолько, но какие-то вещи я все же начинаю понимать. Если тебе так это интересно, можешь уточнить этот момент у старика Вениамина, поскольку я даже сам для себя не могу объяснить большую часть того, что происходит. Но я все же уверен на все сто, что этот волк здесь больше не появится и за мной охотиться не будет. Будет ли вместо него кто-то другой, …пока не знаю. Возможно. Но точно не он.
Сказав это, Петр уверенно пошел к машине.
Снова пожав плечами, Данилин вздохнул и, кивнув офицерам головой, последовал примеру своего друга, приговаривая на ходу:
– Ты вот лучше скажи мне, что ты собираешься делать дальше? Ведь, если тебя обнаружила эта зверюга, значит тебя обнаружили в принципе. А это означает, что теперь сюда в любой момент могут нагрянуть эти их летающие штуковины, усыпить весь поселок, и что тогда? Ты об этом подумал?
«Н-да, об этом я по крайней мере пока еще точно не думал», – мысленно ответил Петр и, закрыв глаза, впервые полностью осознанно мысленно обратился к Богу: – «Господи, как я вижу, до сих пор Ты меня хранил. Я пока не понимаю, почему Ты так решил, и кто я такой для Тебя, что Ты меня защищаешь, но я понимаю, что все это не может быть простым совпадением. Думаю, что я разберусь в этом позже, а пока просто прошу, сохрани меня и на этот раз от всех махинаций этих людей…»
Все вокруг вдруг затряслось, и Сюзи, пробудившись от своего сна, посмотрела в иллюминатор.
Гнусавый голос стюардессы сообщил:
«Наш самолет только что благополучно произвел посадку в городе Сыктывкаре. Капитан воздушного судна просит всех пассажиров оставаться на своих местах до полной остановки самолета…»
Сюзи перевела дух и закрыла глаза, чтобы немного успокоиться и унять свое волнение.
– Спокойно, Сю, спокойно. Все хорошо, – стала она повторять про себя. – С тобой все в порядке. За тобой никто не гонится. Тебя никто не ищет, и никто, кроме Вениамина и, может быть, друзей твоих приемных родителей, не знает. Еще неизвестно, живы ли они, но это, не важно. Вениамин жив. А главное…, главное…
Она почувствовала, что комок подступил к ее горлу, и она может в любой момент разрыдаться, когда думает о Косте.
В последний раз она была здесь больше чем три года назад на похоронах родителей. За два года до своей смерти отец позвонил ей и предупредил ее, что через два года «пойдет домой». Так он говорил о своей кончине. Он просил ее, чтобы она рассчитала время отпуска так, чтобы приехать домой и проводить его в последний путь. Сюзи до сих пор жалела, что не отнеслась серьезно тогда к его словам, хотя и знала, что он говорит правду. Она считала отца ясновидящим в полном смысле этого слова, хотя сам он так себя никогда не называл. Он говорил, что иногда Бог открывает ему что-то, а иногда не открывает, поэтому он видит и знает далеко не все. Однако в тех случаях, когда ему что-то все-таки открывалось, и он этим делился с окружающими, он никогда не ошибался. Отец сказал тогда, что он не знает дня и часа своего «отшествия», но наверняка знает месяц. Август, конец лета, самый сезон. Для Сюзи совсем неудобное время для отпуска. Тем не менее, она все же запланировала поездку домой на конец Августа, надеясь, что отец хотя бы на этот раз ошибся, а если нет, то его Бог понимает, какое у нее горячее время, и все устроит так, чтобы она успела.