Обороти меня. Часть 3. Назорей
Шрифт:
Просила ли она об этом? Нет, не просила. Она вообще не любила обращаться к Богу, поскольку считала себя недостойной Его внимания. Верила ли она в Него? В том смысле, что Он есть, верила безусловно. Она слишком много видела Его действий в жизни своих приемных родителей, чтобы не сомневаться в Его существовании. Следовала ли она их советам? По большей части, да, хотя ей далеко не всегда было понятно, почему они просят ее о том или о другом. Она любила их искренне и сильно, была им безмерно благодарна за то, что они приняли ее, и за все остальное, что они для нее сделали, поэтому ей было не сложно их слушаться даже, когда это было непонятно. Если бы не потеря мужа, она бы, скорее всего, все еще жила здесь. Здесь она обрела свой дом, нашла свое счастье, получила все, в чем только нуждалась. Но когда ее супруг Игорь погиб, все, буквально все в этом доме стало напоминать ей о нем. В какой-то момент это стало настолько невыносимо, что она решила полностью все оставить и уехать не просто в другой город, а вообще, в другую страну. Поменять имя, работу, образ жизни, все! Радикально поменять обстановку, чтобы только забыться. Это было не просто, но это ей удалось. Она стала не Татьяной Светловой, а Сюзанной Луче, теперь у нее была своя контора по переводам на иностранные языки и свой небольшой канцелярский магазин с детским уклоном. Поэтому август для нее был самым жарким месяцем в плане покупок к новому учебному году. Родители ее не осуждали за ее выбор. Они отнеслись к ней с сочувствием и пониманием, как, в общем-то, и всегда. Сюзи ушла в работу с головой, и стала все реже и реже созваниваться с домом. Время летело быстро, но ей казалось, что отец еще очень даже крепок и полон сил, и проживет еще лет до ста. Когда он сказал ей, что уйдет через два года, она даже позволила себе в полушутливой форме сказать по этому поводу что-то вроде: – «Да, ладно тебе, папочка. Куда ты собрался? Тебе еще жить да жить!»
В результате, ей пришлось все отменить и примчаться на две недели раньше той даты, на которую она себе приобрела билет, который ей пришлось сдать и потерять кучу денег, что, в общем-то, в тот момент её вообще не интересовало. Как ни странно, но она прибыла в родительский дом раньше всех других детей.
Когда Таня-Сюзанна вошла в дом, заплаканная мать бросилась к ней в объятия, и они долго стояли так вместе, крепко обняв друг друга и плача навзрыд. После чего, мать, наконец успокоившись, чуть отстранилась от нее и с любовью посмотрела ей в лицо.
– Осунулась немного, видно, не спала в эту ночь, да? – Сюзи молча закивала головой. Мать провела ладонью по её щеке. – А так, в целом, выглядишь неплохо. Как у тебя на личном фронте? Есть какие-то наметки?
Сюзи отрицательно мотнула головой:
– Нет, мамочка. Никаких наметок.
– Ну, и хорошо. И не надо пока. Отец сказал, что года через три у тебя все наладится. Я этого уже не увижу. Но, это и не важно. Главное, что я тебя еще разок увидела перед смертью. Я точно знаю, что у тебя все будет хорошо. Просто в свое время. Ты же знаешь, Бог никогда не опаздывает. А ты у Него на особом счету, я уверена. Так что…
– Ты-то куда собралась, мамочка? Рано тебе еще! – испугано спросила Сюзи, прервав поток маминых слов, зная по опыту, что, если мать не остановить, она может говорить без остановки два часа подряд.
– К Аркаше моему, доченька. Мне здесь без него не жить. Да и, смысла нет. У старших своя жизнь. Им не до меня. Ты уехала, Катя с мужем тоже. Так что, мне уже пора в вечность. Но это и нормально, дорогая. Я уже свое пожила, теперь пора и домой…
– А внуков воспитывать, мамочка?
Мать в ответ только покачала головой, и сказала:
– Идем со мной, я тебе письмо от отца передам. Он просил, чтобы я тебе его лично вручила. А затем, можно и домой.
Она, чуть прихрамывая, пошла в спальню, а Сюзи молча последовала за ней. Подойдя к комоду рядом с кроватью, мать достала из верхнего ящика письмо, написанное красивым аккуратным отцовским почерком. У Сюзи навернулись слезы.
– Вот, Танечка. Отец его позавчера написал при мне и сказал, чтобы я тебе его обязательно отдала лично в руки. Так что, я свою миссию выполнила. Ты его сначала прочти, а потом уже можешь и в комнату пройти, где он лежит. Хотя, его там уже нет, дочка. Это только его земная хижина там лежит бездыханная. А сам он сейчас радуется в объятиях нашего Небесного Папочки. Так что, ты сильно не горюй по поводу его смерти. Он здесь ушел, а там пришел. Он всегда говорил, что жить нужно для живых. Для тех, кто еще пока здесь. Ну, ладно. Ты читай, читай. Не буду тебе мешать. У меня еще дела есть.
Мать вышла из спальни, оставив ее наедине с письмом. Через пару часов приехали все остальные дети, и еще кое-какие родственники. Анжела всех встретила, всех разместила, всем дала указания и рассказала, кому и что перед своим уходом завещал Аркадий. Вечером она устроила большой и радостный семейный ужин, поскольку так ей повелел её супруг, чтобы, когда все соберутся за семейным столом, никто по нему не плакал и не печалился, а все вспоминали только хорошие и радостные события из их совместной жизни. Событий таких было множество, поэтому время пролетело быстро. Все разошлись далеко за полночь.
Усталая, но довольная, мать, наконец, после того, как все улеглись спать, и сама добралась до постели.
Наутро она не проснулась.
«И, ведь, как сказал, так и случилось. Вот ведь, папа!» – С досадой подумала Сюзи.
– Ваш паспорт, пожалуйста…
– А? Что?
Погрузившись в воспоминания, она даже не заметила, как оказалась возле окошка паспортного контроля.
– Ваш паспорт, девушка, – молодой офицер в зеленом мундире с золотистыми погонами смотрел на нее строгими глазами и при этом улыбался.
«Похож на Костю», – подумала она, и улыбнувшись в ответ, протянула ему паспорт.
Сюзи подумала, что единственный реальный контакт, который у нее остался, это ее младшая сестренка Катя, с которой ее связывала просто масса воспоминаний. Первое время после переезда заграницу, они часто созванивались и переписывались. Потом сестра вышла замуж, и они стали общаться все реже и реже, а в последнее время и совсем перестали. Но Сюзи точно знала, что Катя всегда ее рада видеть, и даже, если необходимо, предоставить ночлег.
Так же ей, конечно же, хотелось встретиться с Вениамином, одним из лучших друзей отца, потому что только через него она могла узнать хотя бы приблизительно, где ей разыскивать Костю. Она очень пожалела, что не взяла у него никаких контактов, рассчитывая на то, что он ей напишет или позвонит первым.
Кроме встречи со старым охотником, Сюзи планировала посетить еще и престарелых Алексея с Варварой, которым она тоже была благодарна, так как именно благодаря им она оказалась в семье Аркадия и Анжелы. Ей бы, конечно, хотелось повидать еще многих старых знакомых и друзей…
«Как я все это успею?»
И самое главное, …всякий раз, когда она об этом думала, комок подкатывал к её горлу, и ей хотелось плакать, она хотела встретить Костю, и каким-то образом она почему-то была уверена, что у нее это получится.
Неуклюже приземлившись по другую сторону забора, Канни, ломая ветки, помчался в чащу, напрягая все свои физические и душевные силы, чтобы превозмочь ужасную боль во всем своем теле и успеть сделать то, что он задумал. Никто кроме него не знал, что в тот момент, когда он оказался напротив упрямого особиста и понял, что тот сейчас, несмотря ни на что, будет стрелять в упор, ему вдруг пришла в голову безумная мысль, что он может подставить под эту пулю свою шею и таким-образом попробовать избавиться от встроенного в него чипа. В голове тут же высветилась схема, как он может это сделать, до мельчайших подробностей. Канни прекрасно понимал – чип вставлен в него так, что он завязан с какими-то жизненно важными органами, и поэтому освободиться от него будет не так просто. Однако желание свободы и понимание, что таким образом он сможет, наконец, избавиться от ненавистного контроля и магического влияния всех тех, кто вместе с Алексом похитили Канни и лишили его счастливого детства, было сильнее чувства риска и страха возможной смерти. Оборотень знал, что он сможет осуществить желаемое только, если в момент выстрела сумеет войти в то самое состояние, которое замедляет время вокруг, что до сих пор происходило не по его желанию, а само собой в реально критических ситуациях. Но он был почему-то уверен, что в этот раз у него обязательно получится, и был готов действовать.