Образ жизни

Тублин Яков

Мой иврит

Вы только превратно меня не поймите — Не врун я, не лжец, не нахал — Я с нежного детства болтал на иврите, Но сам я себя не слыхал. В зелёные годы и в спелые годы Лежал я в развалинах школ Отрезанной веткой большого народа, Зарытой в российский подзол. А соки ее пробивались так редко Сквозь стыд, и сквозь страх, и сквозь грех. И что я сегодня — Та самая ветка, А, может зелёный побег? Так кто я сегодня, Так кто я, скажите? Я стар и настолько же мал. …Я с детства еще говорил на иврите, Но

только об этом не знал.

Привыкаю

Я так привык быть несчастливым, Тянуть суровой жизни нить, Что нынче как-то некрасиво Мне жаловаться или ныть. Ведь, слава Богу, жив я вроде, И слава Богу, вроде сыт. И в окружающей природе Ничто мне вроде не грозит. И море тёплое игриво, И свет горит в моём дому. Я привыкаю быть счастливым — Привыкнуть можно ко всему.

* * *

Мы с внуком в шахматы сыграем, Потом из лука постреляем, Затем еще чего начнём — К примеру — бицепсы качнём. Мой внучек Филька, Нет причины Бездействовать — Ведь мы — мужчины. Давай, не кисни и не ной! Вперед! И повторяй за мной! Наверно, Богу так угодно, Что б ты был сильным и свободным. Осваивай борьбу и бег, Другого века человек. Берись за кисть и за смычок, Мой внук, мой птенчик, мой бычок! Но только чтобы не война… Твоя вина — моя вина. Народы, расы — всё враньё! Земля — Отечество твоё! Стихи пиши, долби гранит — Трудолюбивых Бог хранит. Он слушает меня пока, Но всё же морщится слегка, И мне даёт такой ответ: — Не доставай! Сам знаю, дед…

* * *

Стала речь моя исповедальной — Здесь, где я поднялся и упал, Где, не только территориально, Ближе к Богу я сегодня стал. Восемь лет хожу по новой тверди, Восемь лет тропу к Нему ищу. Но за мною следом бродят черти, Хлопают, кривляясь, по плечу. Боже мой, я знаю не по слухам (Потому как это сам прошёл), Что крутая русская сивуха Делает с еврейскою душой. Но моя душа не виновата, Столько лет блуждавшая в лесу. Ангелы мои — мои внучата, Только лишь они меня спасут. Иерусалим — моя столица. Здесь и оплачу свои долги. Господи! Евреем дал родиться — Умереть евреем помоги.

Молитва

…еврей — это святое существо.

Л. Толстой, 1891 год

Всемилостивый Бог, Я — русский иудей — Молюсь не за себя, А за своих детей. Пока я в мир иной Неспешно ухожу, На внуков и детей Всё пристальней гляжу. Молитвою моей Пусть будет русский стих — О том, что никогда Ты не оставишь их. На Волге, на Днепре, На Иордан-реке — Прости, что я молюсь На русском языке.

Нью-Вавилон

А что привёз с собой, — Сумей сберечь, Как ту святую воду из колодца. …В Израиле — украинская речь (Я вздрогнул даже) Громко раздаётся. Как без вести давно пропавший брат, Является утраченное слово. Как

будто тыщи лет тому назад, Нью-Вавилон здесь создаётся снова. Ещё мне часто снятся те края, Где обитают ангелы и черти. Язык мой русский — родина моя, Отречься от тебя — мне равно смерти, На этом языке душа болит И радуется новою судьбою. Мой русский родич, Изучай иврит: Ведь мы — от Бога одного с тобою.

Изменения

Приобретают новые значенья События, и мысли, и слова. Уже за мной — иное поколенье; Точнее быть — так даже целых два. Мои — неужто вправду? — эти дети, И внуки эти? Кто 6 подумать мог! Хочу увидеть поколенье третье, Но это, если мне позволит Бог. Я возраст свой порою забываю. И вот, покуда длится этот миг, Волна накатывает молодая На слово неизбежное — «старик». И ничего не изменилось будто, За исключеньем мелочи одной: Где в слове «Бог» писал строчную букву, Уже не обойтись без прописной.

* * *

Серьёзные сроки приспели, Раздумья толпятся гурьбой. Что делать мне с этим апрелем И с этой весной голубой? Что делать мне с этим рассветом, С заботой грядущего дня? Устала душа от диеты, И в странствия манит меня. И запах костра горьковатый Я чувствую как-то острей. …Что делать мне с этим закатом, С апрелем, И с жизнью моей?

Париж — Лондон

Перелёт

Я не на «Боинге» летел — На крыльях сказки. А справа небосвод алел Невиданной раскраски. Я полстолетья ожидал Такого рейса. А рядышком Тору читал Попутчик в пейсах. Носители подагр и грыж И прочих болей Летят из Эреца [6] в Париж — Не менее, не более. И даже те, кто встать не мог Вчера с постели, Переступили свой порог — Летели!.. Не то что стонов — Вздоха нет, И даже шутки кстати. Аэропорт. Париж. Рассвет. …На самом на закате.

6

Эрец Исраэль — земля Израиля (иврит).

Поздние прогулки

Как белый человек, Вхожу в «Гранд Опера», Фотографируюсь на Эйфелевой башне. На авеню Дэ Итали с утра Пью кофе. В полдень сувенир пустяшный Куплю над Сеной, Франками звеня. И как когда-то Хэм, По Монпарнасу Пройду вразвалку — Весь Париж в огнях — И возвращусь в отель К ночному часу. Опухли ноги, Пухнет голова От этих слишком поздних впечатлений И скошенная майская трава Молочно пахнет, Словно в День Творенья. Минутку посижу — саднит в боку, Но я ещё тащусь в кафе «Ротонда». Стою, припав к дверному косяку, Без всякой позы и без всякой фронды. Бульвар Распай, уж ты меня прости — Свернул бы влево, но устал серьёзно. Пора передохнуть. Ловлю такси. …Как поздно всё же, Как, однако, поздно!