Образ жизни

Тублин Яков

* * *

Какой запоздалый подарок Случился над Сеной-рекой: Стою под какой-то там аркой — Неважно совсем под какой. Чего и какого я ради По улицам этим плетусь? Какая-то горькая радость, Какая-то сладкая грусть. Я выйду к тому переулку, Под этим пройдусь фонарём. …Как пахнет французская булка! — Как в нищенском детстве моём, Как в том огневом и морозном, Раздетом, голодном, босом. Париж! Я ребёнок твой поздний — Лишь выгляжу старше лицом.

* * *

Оторвавшись от милой жены, Я гулял по ночному Парижу. И почувствовал, что сожжены Все мосты. И опор я не вижу. Где

я был? Где шатался досель? Где певал хулиганские песни? Как случилось: бульвар Сен-Мишель Променял на бандитскую Пресню? Я родился не там, не тогда — Сирый пасынок дикой отчизны. Вместо жизни случилась беда… Всё же я ещё жив — после жизни. И помыслить я даже не мог, Что я буду когда-нибудь старым, И окажет мне милости Бог: Пить бордо на долине Луары. На Монмартре картину куплю, К Сене выйду, хмельной спозаранку. — Мужики, ну ещё по рублю Соберём! Извиняюсь — по франку. Я живой: даже выпить могу, Но жена разрешает немного. И перед судьбою в долгу, «Слава Богу, — шепчу, — Слава Богу!..»

Сны сбываются

Десять франков — не деньги, Куплю себе «Русскую мысль». Ноги вытяну, лягу, Умывшись парижской водой. Почитаю, хотя для меня Эти мысли прокисли… Сны сбываются значит, В которых я был молодой. Как-никак повезло, Что родился я русским евреем. Мне глаза завязали, Стянув на затылке узлом… Ветерок прилетел — И с Монмартра кофейнями веет. Элегично в душе, Только горло с чего-то свело. Слава Богу ещё, Что душа не совсем постарела, Ну а хвори телесные Как-нибудь перетерплю. Сил хватило ещё Приволочь своё грешное тело К Нотр Дам де Пари — Эти камни я с детства люблю. В Люксембургском саду, Где когда-то сидел Модильяни, Майский воздух вдыхаю, Запивая легчайшим бордо. Здесь бродил Гумилёв, Обними Ахматову Аню, — Десять лет до расстрела И вечер такой молодой. Слишком хрестоматийно — Я это и сам понимаю… Деревянную лавочку Солнце успело нагреть. Я присел, развалясь, И подумал: «Спасибо, Израиль, Что за чёрным забором Позволил мне не умереть».

* * *

Ничто не отвлекает От бесполезных дел, Никто мне не мешает По Лондону шататься. И за спиной остался Рубеж и тот предел, Где бы следил за мною некто в штатском. Ну вот и, наконец, Язык сгодился мне, Которым я владел Уже неплохо в детстве. Но видеть это мог Я разве что во сне, Поскольку был тогда я человек советский… Опять я не о том, И снова — не туда. Но я не виноват: Всё не забудешь сразу. …Вот Тауэр стоит, Алмазная вода Вот из фонтана бьёт, И день, как по заказу. Не надо воздыхать, И подведём итог, Пока вагон метро проносится со свистом: Наверно, всё же есть На этом свете Бог — Мне снова столько лет, Как Оливеру Твисту.

Выходя из музея Мадам Тюссо

Сидела с Депардье моя жена, Я в это время с Нельсоном трепался. Хлебнул с Шекспиром красного вина, Жаль — Байрон по дороге не попался. Я вышел. А у зданья Би-Би-Си Вдруг кстати вспомнил этого майора, Который двадцать лет тому трусил Меня, пугая лагерным забором. Зайдём, майор, в простой английский паб, Пройдём под красным фонарём на Сохо. Тебе я склею пару клёвых баб — Они «допросят» так, что станет плохо. Да хрен с тобой!.. То было в страшном сне, Когда ты предлагал мне папиросы. Тем более, что, может быть, в Чечне Уже давно отбросил ты колёса. …Сияет Пикадилли. И Тюссо Мадам давно осталась за спиною. Спасибо, сволочь, и «сенкью» за всё, За всё «мерси», что сделал ты со мною.

* * *

Идёт по Темзе пароход, Я

на ходу обедаю. Куда идёт, зачем идёт — Не знаю и не ведаю. На Трафальгарской посижу, Дыша великим городом, И за голубкой подгляжу, Что завлекает голубя. Суббота в Лондоне — Шабат. Как говорят на родине. Спина болит, ступни горят От расстояний пройденных. Сидел бы так — мне всё равно — Хоть гостем, а хоть жителем. Ирландец рыжий пьёт вино, Да из горла, как в Питере. Как Нельсон высоко стоит В объятьях полдня свежего! Кругом ребята все свои, Но только чуть повежливей. От впечатлений еле жив, Встаю и дальше топаю. … А вечером — на Тель-Авив, В его объятья тёплые.

Италия

* * *

Мы вырвались с тобой из круга Своих обыденных забот. Вдыхай Италию, подруга, — Здесь жизнерадостный народ. В гостинице, в Монте-Катини Нет смысла киснуть — В путь пора! Струится вечер темносиний, И небо чистое с утра. Мы столько лет в замоте жили, Такой тащили груз и вес, Что, право, честно заслужили С тобою порцию чудес. Нас май с природой обвенчает. Я этот май дарю тебе. …Мы во Флоренцию въезжаем — Благодарение судьбе.

Флоренция

Какого тебе ещё надо рожна! Картину купи и бутылку вина. Ныряй с головой, закрывая глаза, В шальной, боевой Флорентийский базар Хоть вера не та и ментальность не та — К ступеням собора Святого Христа Присядь, если двигаться далее лень, Используя статуи мраморной тень. Душе дай пожить без заумных идей, Разлива российского иудей. И, глядя на звёзды, к гостинице правь, Прикончи вино, а картину оставь.

Венеция

Звёзды в тучах спрятались В итальянском небе. Я впервые радуюсь Там, где раньше не был. Сладкий воздух странствий, Обалдев, вдыхаю. Ах венецианская Улица ночная! Вечер в декорациях Золотых и синих. …И цветёт акация, Как на Украине.

Швейцарский эскиз

Сгустились сумерки, Как прошлогодний мёд. Какое-то швейцарское селенье У озера стоит на отраженье Своём — вниз крышами, наоборот. И в этой перевёрнутости есть Какой-то смысл, И даже тайность шифра. И возраста внушительная цифра Читается всего, как 26. Так в сумерках альпийский снег блестит, Что все ответы кажутся вопросами. В воде проплыло что-то вверх колёсами — То вертолёт вдоль озера летит.

Испания

По Гвадалквивиру

Невелика река, неглубока, Но утонули в той реке века. И старый мир, и этот новый мир Сокрыл в воде своей Гвадалквивир. Корабль старый, ржавые борта: Какая истребилась красота! Еврейская-арабская река, Как радость, и как горе, глубока. И христиан угрюмая струя — Своя. А может быть, и не своя. И правит праздник, Правит вечный пир — Гвадалквивир. На стыках океанов и морей, В истоках рек — Везде бывал еврей. Его дома и камни синагог, И патио — Слепой заметить мог. Но зрячий враг отнюдь не замечал Камней еврейских этих и Начал. Не замечай нас, враг, не замечай, Права свои неправые качай, И рвы копай и печи раздувай! Давай копай! Стреляй! Души, давай! Но и сквозь пепел прорастёт звезда Давида — это навсегда! В Днепре топи, в Освенциме сжигай… Но «Хай Израиль! Хай!» [7] Что хочешь делай, Но неистребим Народ по имени Иегудим! [8]

7

Хай — жив (ивр.).

8

Иегудим, иіудим — евреи (ивр.).