Обреченность
Шрифт:
* * *
Этим же вечером жители окраины Краснодара услышали шум мотора. В Казарменный переулок на большой скорости влетела полуторка, с прицепленной к ней 45миллиметровой пушчонкой «Прощай, Родина». Грузовик остановился под тополями. Из машины выскочил рослый водитель в пропотевшей на спине, расхристанной гимнастерке, без пилотки.
По дороге бежали мальчишки:
— Немцы! Немцы-ыыы!
Доносился приближающийся шум двигателей, треск мотоциклов.
— Твою же мать!..
Солдат быстро отцепил пушку, развернул ее в ту сторону, откуда должны были появиться немецкая колонна. Открыл задний борт, вытащил из кузова ящик со снарядами.
Уже минут через десять появились фашисты. Впереди мотоцикл с пулеметом, за ним легкий разведывательный бронеавтомобиль «Панцер-222».
Пушка вздрогнула, блеснула пламенем, дыхнула дымом, глухо тявкнула.
Первый выстрел опрокинул мотоцикл. Башня броневика повернулась вправо, стволы 20мм автоматической пушки и пулемета искали цель.
Опять не страшно тявкнула пушчонка.
Снаряд пробил 8мм броню. Броневик вздрогнул, через мгновение раздался хлопок взрыва. Взорвался боекомплект. Из щелей и открытого люка вынесло сноп оранжевого пламени. Машину заволокло дымом.
Тут же в конце переулка показался танк. Водитель метнулся к ящику со снарядами и зарядив орудие стал торопливо крутить прицел.
Танк остановился, повел медленно стволом. Потом на мгновение замер и рявкнул глухим страшным басом.
Сорокопятку подбросило вверх. В облаке взрыва мелькнули ствол, щит, лафет с колесами, медленно разлетелись в разные стороны.
Оглушенный солдат на четвереньках подполз к машине, с трудом забрался в кабину, вывернул руль и нажал на газ. Деревянная полуторка натужно ревя мотором и хлопая незакрытой дверью кабины рванулась навстречу вражескому танку.
Снова сверкнула огнем танковая пушка. Раздался грохот, задний борт разлетелся в щепки. Водитель шатаясь, с трудом выбрался из кабины и следующее мгновение пулеметная очередь перерезала его тело. К перевернутой пушке и горящей машине подошли запыленные немецкие солдаты. Из подъехавшего вездехода вылез высокий, худой обер-лейтенант. Неизвестный солдат был мертв.
Стоял душный вечер. Над городом повисла тишина, прерываемая лишь редкими
выстрелами орудий и пулеметными очередями. Тишина эта была тревожной.
В ней, как в грозовом небе чувствовалась копящаяся сила грозового разряда.
Из домов вышли сердобольные бабы, и одна из них, постарше,
тяжелая, рыхлая старуха, в черном монашеском платке на голове строго сказала офицеру:
— Ты, мил человек отдал бы нам солдатика. Вам он уже не страшен, а по христианскому обычаю похоронить надо. Слушай, что мать тебе говорит.
— Гут! Забирайт мат свой зольдат, — сказал немецкий офицер на ломаном русском языке. — Он есть большой герой.
На клочках залитой кровью красноармейской книжки смогли прочитать лишь несколько слов. Селяне разобрали лишь фамилию и то, что родился он в станице Ивановской.
Женщины выкопали могилу под тополями, возле исковерканной пушки. Тело бойца накрыли солдатской шинелью. На деревянной неструганной дощечке кто-то написал некрасивыми неровными буквами:
— Cолдат Передерий из Ивановки.
* * *
Немцы установили в кубанских станицах свой порядок.
Ввели комендантский час, сформировали полицейские участки из казаков, сформировали конные сотни для несения патрульной службы.
Станицы и улицы стали называть старыми названиями, которые они носили до установления Советской власти.
Большая часть населения появление немцев встретила хорошо. Еще свежи в памяти были голод, расказачивание, разрушения церквей.
С разрешения немецкого командования были вновь сформированы войсковые казачьи отделы.
Атаманом 1го Уманского отдела был назначен бывший член Кубанской Рады, Трофим Горб.
Из казачьих сотен, сформированных атаманом отдела началось формирование 1го Кубанского казачьего конного полка.
В станице активно работала Тайная полевая полиция, армейская полицейская структура, которая занималась выявлением диверсантов, партизан и подпольщиков.
Партизаны на Кубани были, но никакой активной работы не вели. В виду того, что казаки поддержали немецкие власти действия подпольщиков в основном сводились к распространению сводок Совинформбюро, советских газет и листовок.
Не обнаружив партизан и диверсантов полиция принялась выявлять коммунистов и евреев.
По ночам за городом слышались выстрелы.
* * *
Мишка Косоногов навсегда запомнил день, когда он стал полным сиротой. С самого утра он ловил в Дону раков. Пока его не было дома, к деду с бабкой прибежала соседская Дуняшка, нянчившая годовалого брата Степу. Закричала:
— Бабаня, бабаня! Чоновцы в станицу нагрянули. Сейчас к вам собираются, спрос за офицера держать.
Дед забегал по хате:
— Вот ведь, тадыт твою мать, доказал кто-то. Тадыт твою...
Бабаня прикрикнула:
— Ну что ты собачишься при дите, старый дурень? Садись рядом, может быть не тронут старика со старухой.
Через час к речной заводи прибежали мальчишки.
— Мишка, Мишка, буденовцы твою бабку бьють и деда на воротах повесили, он аж обоссался! Гы-гы-гы!
Прибежав домой Мишка увидел висящего в петле, мертвого деда. Услышал как страшно кричит бабушка, призывая на головы красноармейцев и лысую башку ихнего Ленина самые страшные кары.