Общество сознания Ч
Шрифт:
– И не дурак, - похвалил водитель.
– Сообразительный. А главное - не подставлял свою башку в «Белом доме».
– Все, приехали, - оповестила «гидра».
– Вот он, обещанный деликатесный рай. Заплатите шестерную цену, товарищ главный бестиарий, за то, что вас так живо слушали. Ваши студенты были менее внимательны.
– Охотно, - сказал Белокуров, отстегивая водителю шестьдесят тысяч вместо пятидесяти.
– Спасибо за внимание.
– И вам спасибо, - подмигнул водитель.
– Совет да любовь!
– Мы хорошо смотримся вместе?
– спросила его Элла.
– Отлично смотритесь! Так держать!
Из автомобиля они отправились отлично смотреться в магазинчик деликатесов. Там Белокуров покупал все, что под руку попадалось: икру, семгу, маринованные щупальца осьминогов, готовый салат из креветок и раков под майонезом, сыр рокфор, свежую клубнику в коробочке, ананас, киви, свежие грибы, ветчину, сырокопченую колбасу…
– Кончики слонового хобота есть?
– спросил он.
– Вроде нет, - недоуменно оглядевшись по сторонам, сказала продавщица.
– А бывают?
– Пока не завозили.
– Если завезут, позвоните мне по этому телефону.
– он протянул свою визитную карточку.
– Дайте еще бутылку «Смирновской можжевеловой», шампанское, сок из гриб-фрукта.
– Из грейпфрута?
– Да, из гриб-фрукта. Правильнее - гриб-фрукт. А то тут одна меня стала учить, что надо не бубль-гум, а бабл-гам.
– Все, уходим, и так почти весь магазин скупили, - потащила Белокурова «гидра».
– Подожди, мы достаточно для Василия купили постной еды?
– Достаточно, достаточно, облопается твой Василий грибами с клубникой.
– Сколько с меня?
Расплатившись, вышли из магазина. На улице Белокуров спросил:
– Так что, он не уехал?
– Кто?
– Василий.
– Человеколюбивый Василий над людьми не творил насилий, но люди об этом не знали и насилье над ним совершали, - вместо ответа опоэтизировала ситуацию «гидра».
– Это Олега Григорьева стихи?
– спросил «бестиарий».
– Это мои стихи! Хотя, конечно, подражание Григорьеву, признаю-сдаюсь. Ах, какая весна! Как я люблю запах весны!
– Потому что вы с ней пахнете одинаково, - сказал Белокуров.
Они вошли в подъезд ее дома, стали подниматься по лестнице, как вчера. Она придержала его, встала на ступеньку выше, обвила руками его шею, сказала:
– Как бы я хотела, чтоб ты пришел тогда, четвертого октября, ко мне, а не к ней. и сказал мне, а не ей: «Спрячешь?»
– Ты бы спрятала?
– Глубоко-глубоко.
Наконец настало время для поцелуя. Все опять повторялось, как вчера. Может быть, Василий и впрямь передумал ехать к своему священнику? Проспал? Заболел? Приревновал?
– Пойдем, - прошептала Элла, беря Белокурова за руку и ведя за собой.
Ключ вонзился в замочную скважину, дверь распахнулась.
– Василий!
– крикнул Белокуров, входя следом за Эллой.
– Смотри, кого я тебе привел! Твою любимую Веселкину.
– Что ты кричишь?
– закрывая дверь, проворчала Веселкина.
Белокуров заглянул в комнату, в кухню. Василия нигде не было.
– Остались туалет, ванная и кладовка, - сказала жена Василия.
– Может быть, вы снимете плащ и поставите сумки на пол? Идемте, мой дорогой, в комнату, я хочу кое-что подарить вам.
– Подарить?
– переспросил он пересохшим вдруг ртом: он еще ни разу не изменял Тамаре.
В комнате Элла вскочила на стул, порыскала взглядом по полке, выудила одну книжку в мягком переплете, спрыгнула и протянула подарок Белокурову. Он взял, рассмотрел обложку. Это был Монтерлан - «Бестиарии».
– Спасибо, милая радуга, - прошептал Белокуров, кладя книгу на стол.
– За что?
– прошептала Элла, подходя к нему вплотную.
– За все, что уже было между нами. За то, что у меня поселилось вот здесь со вчерашнего вечера.
– Он постучал себя пальцем по груди.
– А у меня все вот здесь, внизу живота.
– Она приложила ладонь к животу.
– Я всю ночь и все утро не могла места себе найти. Думала, неужто нам не суждено больше встретиться? А потом вспомнила про колледж имени Ро…
Он схватил ее, и проклятый Рокфеллер утоп в горячем поцелуе. Голова закружилась, понесла его куда-то далеко-далеко, к благословенным рекам и теплым озерам. Еще минута, и Белокуров бы упал. Он поднял Эллу на руки и понес к кровати, в которой не было никакого Василия.
Глава шестая
Сволочь
Не жди меня, мама, хорошего сына,
Твой сын не такой, как был вчера,
Меня засосала опасная трясина,
И жизнь моя - вечная игра.
Грех - явление заразное. Если, допустим, на просторах европейской территории России согрешит один человек, то невольно еще десяток-другой, которые, может быть, грешить и не собирались, непременно поддадутся грехопадению. Тем более удивительно, что Сергей Михайлович и Евдокия, проведя вместе весь вечер четверга, всю ночь и все утро пятницы, так и не переступили ту грань, за которой добрые и нежные друзья становятся любовниками. В полдень он покидал ее превосходную квартиру в знаменитом доме на набережной, в котором расположен кинотеатр «Ударник», и все его существо было переполнено законным недоумением. Огромная квартира, в которой двое, мужчина и женщина, провели наедине друг с другом часов десять, так и не стала свидетельницей победы мужчины над женщиной!
В дверях Евдокия наградила Сергея Михайловича прощальным поцелуем, долгим и страстным, от которого в Тетерине вновь вспыхнуло все, включая надежду, и он попытался было вплыть обратно в разочарованное жилье, но Евдокия стойко осадила его:
– Все, Сереженька, все! Тебе ведь надо спешить. Не обижайся, ведь я пообещала тебе. Встретимся через семь часов. Время промелькнет незаметно.
Спускаясь в лифте, Тетерин пытался припомнить, где это у Бунина есть рассказ, в котором любовница тоже вот так же измучивала своего любовника, позволяя ему все, кроме последнего.