Общество сознания Ч
Шрифт:
Дома в прихожей он первым делом обратил внимание на стопку так называемых оппозиционных газет.
– О! Опять тебя Вера Иванна просвещает, - сказал он матери, вышедшей навстречу из кухни.
Взяв в руки газеты, просмотрел: «Завтра», «Советская Россия», «Русский вестник», «Империя», «Бестия»… С последней страницы «Бестии» глянуло жуткое лицо Чикатилло, над которым зиял заголовок: «Герой нашего времени».
– Дай почитать, - попросил он Людмилу Петровну.
– Не дам, ты до них не дорос, - сердито выхватила из рук сына газетное сокровище мать.
– Что ж, по-твоему, я тоже питекантроп?
– Нет. Ты - римский мир периода упадка.
– Который встречает варваров рои? Понятно.
– Где был? Голодный?
– Я ж тебе звонил от Евдокии.
– Звонил. Я не верила. Правда, что у нее был?
– У нее.
– Женишься?
– Если сегодня чакра откроется.
– Как дам сейчас! «Чакра»! Грубиян!
Она легонько шлепнула его по черепу всею оппозиционной печатью.
– В подъезде бьют, дома бьют - что за жизнь!
– А в подъезде-то что?
– Какой мудак на букву Ч… Ой, прости! Короче, какая-то сволочь чесанула меня кулачищем по уху, а потом говорит: «Ошибочка вышла!»
– Это из «Швейка» эпизод.
– Вот со мной и случился эпизод из «Швейка».
– Серьезно, что ли? Ой, а и вправду ухо красное какое! Сейчас я тебе примочку сделаю.
– Не надо, мамуленька. Я спать хочу. Буду спать жестоко и неустанно. Если кто будет звонить, всем говори, что меня, как Листьева, замочили в подъезде. Питекантропы, мол, расправились с палеоантропологом. Если только из комиссии.
В своей комнате он быстро разделся и забуровился в постель. Глаза сомкнулись так, будто навеки, и Сергей Михайлович стал с наслаждением проваливаться в засасывающее Ч сна. Но не успел он проспать и двадцати минут, как мама побеспокоила его:
– Серый! Прости Христа ради, но тут как раз из комиссии звонят. Ты просил разбудить.
– Да, спасибо! Спасибо, мама!
– Он выскочил в прихожую к телефону.
– Алле!
Предчувствия не обманули его. Бестрепетным голосом ему сообщили, что все его предложения тщательно рассмотрены, но комиссия пришла к твердому убеждению: в услугах господина Тетерина Сергея Михайловича она в данное время не нуждается.
– Благодарю вас, желаю удачи, - сухо сказал Тетерин и повесил трубку.
– Ну что там, Сережа?
– спросила мать.
– Они во мне не нуждаются.
– И это понятно. Сволочи! Нет, вы поглядите! Комиссия, занимающаяся останками, а главное - черепами царской семьи, не нуждается в лучшем специалисте по ископаемым черепам!
– Они мне сразу в шутку заметили, что царь с царицей не были питекантропами, - уныло пожал плечами Сергей Михайлович. Главное, из-за чего он был теперь расстроен, состояло даже не в том, что эти гады пренебрегли им, а в том, что ему теперь уж точно не удастся заснуть.
– Конечно, ты им не нужен, - продолжала негодовать Людмила Петровна.
– Потому что ты можешь помешать им в их мухляже. У них глаз наметанный, кто честный человек, а кто нечестный, кого можно и подкупить при необходимости.
– Просто им не нужны специалисты, вот и все. У них вся комиссия состоит не из ученых, а из чиновников. Господи, сколько же на свете сволочи!
– воскликнул Сергей Михайлович, имея в виду на сей раз всех оптом
– и Вернолюбова-Чернолюбова, и бунинскую героиню, и Чару Чертовну, и членов комиссии, и даже Чикатилло. Наградивший его в подъезде оплеухой был к тому времени милостиво забыт.
Сергей Михайлович возвратился в свое лоно, укутался одеялом, но заснуть, как и предполагалось, не мог. Он думал о том, что во всем виноват сам. Не надо ему зарабатывать черепословской халтурой, развлекая «новых гнусных», не надо встречаться с Евдокией, не надо больше ходить в тайное общество Ч - одного раза достаточно, чтобы понять, какой это бред и жульничество. В итоге он будет зарабатывать на халтуре, а ч-носец Святослав Зиновьевич будет вытягивать эти деньжонки из него. Хороший замкнутый круг получается. Этакий круг Ч…
Но неужели бросить все, когда вот-вот должна раскрыться великая чакра?
Сергей Михайлович засмеялся. Все глупость. Но разве мир устроен умно? Разве, если Тетерин прекратит свою черепословскую практику, забудет про Евдокию и загасит, как окурок, воспоминание об обществе Ч, мир станет умнее? Нисколечко! Миром по-прежнему будут править дураки и сволочи. Сплошная сволочная сплошночь. Россия! Мать верит в ее возрождение, которое сулят газеты типа «Завтра» и «Бестии». Так верили в возрождение Рима, Византии, Арабского халифата. Но римляне стали итальяшками - шутами, макаронниками, колготками «леванте», в лучшем случае - «скуадра адзурой», византийцы - греками, турками, торгашами, арабы - известно кем, один только Саддам еще держится… Эх, мама, мама! Мир глуп, и с каждым годом все глупее и глупее. И незачем Сергею Тетерину участвовать в комиссии по царским останкам. Лучше он все же добьется любви Евдокии, хотя что дальше - одному Ч известно.
И все же Сергей Михайлович давно подметил одну особенность русских черепов, которая почему-то вселяет, вселяет какую-то безумную надежду. Эта одна маленькая особенность, которую пока еще никто не заметил, имеется только у истинно русских людей и у тех иностранцев, которые или становились русскими, или по духу всю жизнь были подобны русским.
– Сволочи!
– снова заворочался с боку на бок Тетерин, поминая сим словом теперь уже только членов комиссии.
Да, любой Проханов, любой главный редактор «Бестии» или «Русского порядка» немало бы отдал за статейку об этой особенности русских черепов. Не случайно большевики с таким упоением в свое время дырявили эти черепа из револьверов.
Сергей Михайлович вскочил с кровати. В глазах его стояли слезы.
– Сволочи!
– погрозил он в окно кулаком. Это уже - большевикам.
Ему было за все обидно. За то, что он не разворошил, не подпалил, не сжег осиное гнездо Святослава Зиновьевича, за то, что Евдокия не отдалась ему хотя бы под утро, за то, что в подъезде ошибочка вышла в точности по «Швейку», за этот оскорбительный тон, которым ему сообщили, что не нуждаются в его услугах.
Сна - как не бывало.
А главное - за державу обидно! Как ты ни крути хвостом и ни пытайся приспособиться к новой жизни, поминая Рим, Византию и прочие погасшие империи, а обидно - до слез.