Очарование иллюзий
Шрифт:
Девина представила, какой была бы реакция Гелвина Торпа, если бы он узнал, что еще неделю назад она бродила по Нью-Йорку в поисках пищи и приюта и боялась, что ее руки, огрубевшие от каждодневной тяжелой работы, останутся такими на всю жизнь.
Вслух же Девина произнесла:
— Я вижу, вы принесли мне зарисовки к своей будущей книге?
— Вы говорили, что хотели на них взглянуть.
— Да, конечно. Вы так интересно рассказывали о Судане! Впрочем, мне, не видевшей этого своими глазами, трудно представить многие вещи.
Гелвин Торп с улыбкой вручил Девине альбом и стал наблюдать, как она перелистывает страницы. Девина ни на минуту не могла себе позволить забыть о том, что ей следует вести себя осторожно и избегать вопросов, касающихся ее прежней жизни, поэтому старалась говорить с мистером Торпом преимущественно о его научных экспедициях и задавать как можно больше вопросов.
Он с энтузиазмом рассказывал о путешествии по суданской провинции Бахр-аль-Газал, об обычаях и религиозных культах местных жителей и очень заинтересовал Девину историей одного туземного племени, в красивых людях которого, по преданию, текла кровь эллинов.
Мистер Торп показывал свои рисунки, и Девина, рассматривая их, думала о том, что ее собеседник — очень увлеченный человек и, когда он рассказывает о своих экспедициях, в голосе его слышатся теплые и искренние ноты.
— Вы просто художник! — сказала она.
— Я не уверен, что все мои зарисовки удачны, — ответил мистер Торп, — поэтому постараюсь как можно красочнее описать свои путешествия в будущей книге.
— Портреты этих женщин прекрасно выполнены, и сами они очень красивы.
— Вы находите? Спасибо. Убедить этих дам позировать было нелегко, и мне пришлось их купить.
— Как… купить? — смущенно спросила Девина.
— Дело в том, что их родители не улавливали разницы между понятиями «модель» и «жена», — объяснил Гелвин Торп. — Нет, они не были высоконравственными людьми, просто не понимали значения слова «модель» и боялись, что их обманут или каким-то образом ущемят их права.
— Так эти девушки стали вашими «женами»? — спросила Девина.
— Например, Аниги, — пояснил мистер Торп, указывая на один рисунок. — Ей двенадцать или четырнадцать лет — точно никто не знает. Она стоила шесть коров, или четыре фунта стерлингов, а вот эта, Рафа, — обошлась мне и того меньше.
Девина не могла сдержать смеха:
— Недорогая цена за жену!
— Для тех мест это обычные расценки.
— В Нью-Йорке или Лондоне жена обойдется вам значительно дороже.
— А во сколько вы оцениваете себя? — неожиданно спросил мистер Торп, и в его голосе снова зазвучала скрытая насмешка.
Девина понимала, что он подразумевает — титул герцогини!
Она отложила в сторону альбом и, пройдя в соседнюю комнату, остановилась около столика с напитками. Их специально по настоянию Джейка держали там, чтобы стюарды не заподозрили, что он выпивает в комнате молодой миллионерши вместо того, чтобы ее охранять.
Оба некоторое время молчали.
— Вы не ответили на мой вопрос, — раздался голос мистера Торпа.
— Я не вижу в этом необходимости, — холодно отозвалась Девина.
— А мне все-таки хотелось бы услышать ваш ответ! Почему вы так поступаете? Неужели вы думаете, что подобным образом можно добиться в жизни счастья?
Девина молчала, а Гелвин Торп продолжал:
— Когда я узнал, что вы поплывете на «Мавритании», то подумал, что встречу пустую глупую девушку, ничем не интересующуюся, кроме денег и развлечений. Но, познакомившись с вами, я понял, что ошибся в своих предположениях. Вы другая!
— Не вижу смысла в продолжении нашей дискуссии, — тихо произнесла Девина.
— А я так не считаю и хочу с вами многое обсудить! Вы умная, воспитанная и тонко чувствующая девушка. Неужели вы сможете продать себя, как вещь, подобно дикарке из первобытного племени?
Громкий голос мистера Торпа эхом прокатился по каюте, затем наступила напряженная тишина.
— Мне нечего вам ответить, — тихо промолвила Девина.
— Зная характер моей тетушки, я могу предположить, что эту сделку она организовала вместе с вашей матерью, — наконец сказал Гелвин Торп. — Я всегда подозревал, что вдовствующая герцогиня мечтает о подобной судьбе для своего сына. Но вы-то… Вы ведь не такая…
Девина опустила голову и смотрела невидящим взглядом на маленький столик, на котором стояли хрустальные стаканы, графины с виски и джином, сифон с содовой водой.
Гелвин Торп подошел к ней.
— Послушайтесь меня, мисс Вандерхольц, — сказал он. — Откажитесь от помолвки с герцогом, пока о ней не объявили официально. Возвращайтесь в Америку или посетите Париж, но не давайте втянуть себя в сделку, о которой впоследствии горько пожалеете.
Девина хранила молчание, неподвижно стоя около столика.
— Мне известно о том, что богатые американские дамы удовлетворяют свое тщеславие, выдавая замуж дочерей — наследниц миллионных состояний — за титулованных английских особ. Подобных сделок совершается много, но мне не хотелось бы, чтобы вы принесли свою жизнь в жертву непомерным амбициям вашей матери. Этот титул — блестящая и пустая игрушка, не более того, но за его покупку вы расплатитесь жестоким разочарованием и одиночеством.
Девине казалось, что глубокий убедительный голос Гелвина Торпа проникает ей в самое сердце. Она попыталась остановить его страстный монолог и произнесла почти умоляюще: