Очень нуарный детектив
Шрифт:
– Просто отдай мне это блядское письмо! – заорал он, подскакивая к кровати, громко топая ногой и ударяя кулаком по кованной спинке чуть выше моих ступней.
– Не могу, – всё тем же ровным тоном ответил я, в красках представляя, что они сделают со мной, если в строчках, записанных мистером Найтмором со слов Молли, найдётся хоть малейший компромат.
– Почему, блядь?! Почему! Ты! Просто! Не можешь! Этого, сука, сделать?! – его голубые глаза вдруг потемнели от гнева, а кулак, как отбойный молоток заколотил по хитро-переплетенным бронзовым трубкам
Не выдержав, я подскочил вверх так сильно, что меня едва удержали, и закричал:
– Да потому, что я люблю её! А это единственное, что у меня осталось! – словно резко обессилев, я откинулся на кровать, закрыл глаза и прошептал, – это всё, что осталось от Молли. Не отбирайте его у меня.
Внезапно остыв, Веллингтон пригладил растрепавшиеся пшеничные волосы и вновь отошел к столу и облокотился на него.
– Надо же. Вау! – почти безразличным тоном вдруг произнес Коробочка. – Признаться, я не ожидал такой откровенности, детектив. Не думал, что вы всё же осмелитесь произнести это вслух. Спасибо за честность. И смелость. Блядь, это… это надо иметь огромные железные яйца, чтобы сказать мне, что вам не безразлична моя… – на последнем слове он сделал акцент, – женщина. А вы как думаете, у него огромные яйца? – обращаясь к своим сподручным, спросил он.
– Яйца! – заржал тот самый лысый верзила, с гнилыми зубами и несвежим дыханием.
– Зат… кни-и-ись… – угрожающе шипяще протянул Веллингтон, – Гарри.
– Простите, босс, – снова извинился громила и замолчал, ставясь серьёзным.
Переключив свое внимание опять на меня, Джонни произнёс:
– Вы же помните наш договор, когда мы виделись с вами в последний раз, полтора года назад, мистер Рокстоун?
Даже если бы я очень захотел его забыть, всё равно бы не смог. Отсутствие указательного пальца, никогда не позволит стереть из памяти события того дня, когда Коробочка отрезал его своей ручной гильотинкой для сигар.
Внутри всё сжалось в комок, стоило только воспроизвести в памяти события того дня. Плечи невольно дёрнулись.
– Вы обещали отрезать мне, – я запнулся, выбирая выражение помягче. – Самое ценное, что у меня есть, если я ещё хоть раз подойду к Молли. И за всё это время я ни разу не нарушил обещания.
Мне даже не пришлось врать ему, ведь это была чистая правда. И впервые за все три с лишним года, что мы были знакомы с Молли, я порадовался тому факту, что у нас так ничего и не было.
– Допустим, я вам верю, детектив, – в задумчивом жесте мужчина в чёрном смокинге постучал пальцем по своим пухлым губам. – И знаете что? В обмен на вашу честность я сделаю вам один подарок. Вы отдадите мне письмо, и я прямо здесь и сейчас прочитаю его, и, если там действительно не окажется ничего интересного, я верну его вам. И вы даже останетесь живым. Вполне вероятно, ещё и невредимым.
Вспоминая описания нашего танца, в последнем я не был так сильно уверен. Но у меня не было причин не верить тому, что меня отпустят. Джонни прослыл человеком слова и никогда не нарушал данных обещаний.
– Щедрое предложение, – отозвался я.
– Считайте, что у вас счастливый день, а у меня слишком хреновое настроение для убийства. К тому же я серьёзно устал, чтобы возиться с трупом. Тем более у нас с вами сегодня был очень тяжелый день.
– Письмо под подушкой, – честно признался я. – И, если ваши дебилы отпустят меня, я сам отдам его.
Веллингтон щёлкнул пальцами и руки головорезов, сжимающие моё тело, одновременно разжались, даруя долгожданную свободу. Достав сложенные втрое листы, я отдал их одному из подручных и тот передал их Коробочке. Его бровь сразу же поползла вверх, как только он начал читать.
– Вот прям вот так, да? Дорогой Освальд? – сарказм был слишком очевидным. – Занятное чтиво… – протянул он, несколько секунд спустя.
В процессе чтения мужчина то хмурился, то поджимал губы, а потом скомандовал, снова потирая переносицу:
– Держите его.
Вот так, не успев обрести свободу, я вновь потерял её и оказался снова пригвождённым к кровати четырьмя парами сильных рук. Оставаясь на волоске от гибели.
– Снимите-ка с него брюки! – последовала вторая команда.
От неё у меня зашевелились волосы на затылке, а в пустом желудке похолодело. Чьи-то неуклюжие пальцы уже вовсю расстегивали мне ремень и пуговицу на поясе.
– Пустите меня, извращенцы! – заорал я, почувствовав, как брючины поползли вниз по ногам.
– Трусы тоже снимайте.
Я знал, что в письме ничего такого и быть не могло, но эта игра начинала нравиться мне всё меньше и меньше и, решив, что лучшая защита – это нападение, произнёс:
– Ну зачем так сразу то! На коллективный минет я сегодня явно не рассчитывал! А кто первым сосать начнёт? Может быть, ты, Гарри? – обратился я к гнилозубому. – Только держи зубки при себе, я люблю, когда это делают нежно.
– Заткнись! – закричал лысый и его кулак молниеносно впечатался мне в лицо.
Я сплюнул образовавшуюся во рту кровь в сторону, прямо на кровать.
– Ты бы хоть зубы почистил, приятель! – ответил я, сморщившись от отвращения. – Или, если хочешь, можешь взять мятную конфетку у меня из пиджака, а то, если честно, ощущение, будто у тебя во рту сдох мёртвый опоссум.
Удар в нос не заставил себя ждать, и переносица озарилась вспышкой мгновенной резкой боли.
– Я тебе сейчас покажу мертвого опоссума, гнида! – заорал лысый и снова замахнулся.
– Гарри! – рявкнул Веллингтон, угрожающе отодвигаясь от стола. – Хватит, блядь, я сказал!
– Простите, босс… – уже в который раз отозвался верзила.
– Я не понял, чего вы ждёте, уроды? – недовольно прошипел Коробочка, нервно зажимая листы в руке так, что заскрипели перчатки. – Почему он всё ещё в трусах?
«О нет…», – не успел подумать я, как моё бельё уже оказалось почти у самых ступней. Кто-то присвистнул.
– А у него и, правда, большие яйца! – голос конечно же принадлежал гнилозубому. – Даже жалко отрезать такие.