Одержимый ею
Шрифт:
— Помоги мне, небесное создание, надо позаботиться о моем брате и его жене! Её нужно освободить от нашего семейства и отмыть от короткого знакомства с нами. Я не успел, я так виноват! Гореть мне в Аду за это! Помоги ей, Ангел, делай со мной, что заслужил, не за себя прошу! Спаси ее!
Но мой ангел, почему-то, тихонько плачет…
Глава 8
ИНГА
Ночь, овеянная ароматом роз, прошла просто волшебной. Мне снились удивительные сны: будто я и Валерий — герои сказки
Я просыпаюсь с улыбкой и снова натыкаюсь на злой взгляд Артёма.
— Откуда это? — он кивает на розы.
Мои щёки опаляет краска стыда. Как я могу думать о другом мужчине, когда тут — распятый и беспомощный — мой законный муж?
Чтобы как-то унять взбесившуюся совесть, убегаю в ванну — привести себя в порядок и переодеться. Не знаю почему, но мне до сих пор стыдно переодеваться при Артёме.
Мысль о том, что его старший брат видел меня вообще без всего, вгоняет в ещё большее смущение.
А я ведь думала, что после того случая и своего сна не смогут смотреть Валерию в глаза. Оказывается, могу и ещё как, не желая отводить взгляд.
У Пахомова очень красивые глаза. Впрочем, у него нет ничего некрасивого.
Сегодня останавливаю выбор одежды на лёгкой шифоновой блузе в мелкий цветочек, трикотажной жилетке и пышной льняной юбке с вышивкой по краю. Волосы собираю в хвост. Обуваю светлые балетки.
Чувствую себя юной и лёгкой и понимаю, что все муки совести не должны касаться меня. Артёма не трогало то, что я — его жена, когда он отдавал меня тем верзилам в ресторане. Ещё и нахваливал товар: мол, невинна. И Валера прав: не вмешайся он тогда — сейчас бы я уже обслуживала какого-нибудь извращенца в качестве постельной игрушки. Так что я точно не должна злиться на себя за то, что у меня возникают чувства к мужчине, который буквально дышит мною.
И ванной выхожу уверенная в себе и своей правоте.
Айгуль и сиделка уже заканчивают к тому времени обихаживать Артёма.
Закончив, женщины бесшумно уходят. Моё же внимание привлекает шум за окном.
Высовываюсь и цепенею: словно в каком-то боевике дом окружают спецназавцы в шлемах, бронежилетах и вооружённые до зубов.
Случись это пару дней назад, до нашего с Валерием звонка моим родителям, я бы даже порадовалась. А сейчас… Сейчас мне страшно!
Что будет с ним? Если его схватят — что дальше?
Обнимаю себя руками, чувствуя, как начинает трясти.
— Что там? Валерка кого-то метелит? Привыкай… он у нас…
Мотаю головой:
— Нет! Там спецназ!
Артём заходится злорадным смехом и говорит с неприкрытым ехидством:
— Вот видишь! Сама судьба тебе показывает, что неправильно ты, жёнушка, приоритеты расставляешь! Вот завалят сейчас Валерку — к кому за помощью побежишь? А была бы со мной поласковее, я бы защитил. Нечужие всё же. Наследство сейчас ко мне перейдёт, вот я по долгам и расплачусь…
Он не видит, что в комнату влетает взъерошенный, но живой и здоровый, что для меня главное, Валерий.
Однако когда брат попадает в поле зрения Артёма, то резко меняется в лице.
Валерий тоже умеет нехило ехидничать, в этом я лично убедилась. И сейчас за словом в карман не лезет:
— Рано ты меня хоронишь, братишка, — произносит он с той же интонацией, что давеча — Артём. — А пока я твою жену заберу, а ты полежи и пораскинь мозгами — может, со мной таки лучше, чем с Лютым. Нечужие всё же…
Потом подходит ко мне, и я смотрю на него то ли как на спасителя, то ли как на губителя. Не знаю, чего теперь ждать? Куда он собирается меня забрать?
Валерий произносит предельно вежливо, холодно и официально:
— Инга Юрьевна, разрешите переправить вас в более безопасное место?
Слова застревают в горле, поэтому всё, что могу, кивнуть.
Валерию хватает и этого, он легко поднимает меня на руки, будто я ничего не вешу. И меня окутывает удивительное ощущение силы и нежности. Понимания, что в его руках мне бояться нечего. Что я могу быть слабой и хрупкой. Меня спасут и защитят. Доверчиво закрываю глаза и склоняю ему голову на плечо. Быть его — это так правильно.
Уже возле порога нас догоняет вопль Артёма:
— Валера! Брат! Не бросай меня здесь! Валера! Я боюсь, — и рыдания.
Мне становится жаль его: одинокого, больного. Так жаль, что я даже всхлипываю.
Он сильнее прижимает меня к себе и шепчет, уткнувшись в волосы:
— Тсс, девочка моя. Всё будет хорошо.
Валерий приносит меня в комнату под самой крышей и бережно ставит на пушистый ковёр.
Рядом появляется верная Айгуль, готовая прикрыть меня от всех невзгод.
Валерий взволнован и всё время оглядывается:
— Посидите обе пару часиков тихо, пока я всё улажу, — говорит он.
Но мне очень не нравится это «я всё улажу». Там было слишком много вооружённых до зубов парней. Не все они любят разговаривать.
Я переживаю.
Валерий тоже нервный и резкий, хоть и старается выглядеть доброжелательным:
— Инга Юрьевна, тут относительно безопасно, притаитесь здесь, пожалуйста. Скоро я разрулю ситуацию и приду за вами.
Нет, этих заверений мне мало. Я в шаге оттого, что бы повиснуть у него на шее с визгом: «Не пущу!»
Не знаю, как нахожу в себе силы спросить максимально спокойно:
— А как же вы, Валерий Евгеньевич? Это же может быть опасно!
Но Валерий, судя по всему, не привык, что о нём может кто-то искренне беспокоиться.
Его красивые губы кривятся в презрительной усмешке, глаза покрываются корочкой льда, а слова полны яда. Он швыряет их в меня, как отравленные ножи:
— Ну что ж, избавитесь от ненавистного чудовища, мерзкого монстра. Радуйтесь, Инга Юрьевна, иногда мечты сбываются! Ваша, очевидно, была избавиться от меня