Одержимый ею
Шрифт:
Мотаю головой:
— Наоборот — ни одной не пропустила. Просто преподавательница была занудная.
Валерий крепче прижимает меня к себе.
— А у меня как раз учителя по теории искусства были отменными. Отец просто крышевал нелегальный вывоз культурного достояния из страны. И ему нужен был свой человек на этом направлении, который разбирается в теме. А я же рисовал с детства. Вот отец и бросил меня на это дело.
— Стало быть, рисовать ты тоже профессионально не учился.
Он горько смеётся:
— Я вообще не рисовал с десяти лет. Пока отец
Он говорит об этом буднично, боясь вызвать жалость, а у меня всё равно заходится сердце, когда представляю себе мальчика, чья душа полна образов и красоты, а его бросают в кровавую грязь…
— Как только Артём поправится — я разведусь с ним.
— Лучше не надо, — Валерий зарывается лицом в мои волосы. — Пока ты жена моего брата — ты под моей защитой. Просто теперь, даже если ты и порвёшь с ним, от преследования того же Лютого не избавишься — он уже на тебя стойку сделал.
— Но… — робко привожу самый важный аргумент, — пока я жена Артёма — я не могу быть твоей.
Валерий прижимает меня к себе с такой нежностью, что в груди начинает щемить.
— Ты и так не можешь быть моей. Я — коронованный авторитет. Мне не полагается жена и даже любовница.
Я хочу возразить, но он не позволяет, приложив палец к губам.
— Молчи! Я знаю, что ты хочешь сказать… Но нет никаких «нас» и быть не может. Ты заслуживаешь другой судьбы.
Я замолкаю, утыкаюсь носом ему в грудь и затихаю. Чуткие пальцы мерно поглаживают мою спину и волосы…
Я засыпаю…
…теперь у меня на руках целых два больных мужчины.
Ну как больных — Артём по-прежнему на своих растяжках, а вот Валерия удержать в постели невозможно.
Он только рычит и злится на такие предложения. У него слишком много важных дел. После того нашего объяснения мы почти не пересекаемся. И большую часть времени я провожу с мужем. Наши отношения стремительно теплеют, приближаясь к дружеским.
Артём уже много раз извинился, что собирался меня продать. Сказал, как был глуп. Мы даже посмеялись над этим вместе.
И мне подумалось: может, я смогу его полюбить вновь? Не так, как Валерия, когда вся вселенная сужается до одного человека. Но ведь живут же другие семьи, у которых отношения далеки от любовных.
Печали мне добавляют и «красные дни календаря». То бы я устроила себе «прощание с девственностью». Так уж решила для себя — первым мужчиной станет Валерий. А жизнь, так и быть, проживу с Артёмом, раз любимый отвергает меня.
Проходит ещё неделя в этом доме, на следующей — выходить на работу. Не представляю, как буду работать. В сопровождении охраны, что ли?
…В тот день я помогаю поварихе, чтобы хоть как-то отвлечься от печальных мыслей. В нашу с мужем комнату возвращаюсь уставшей. Присаживаюсь в кресло, прикрываю глаза.
— Ингуся, дружочек, — нежно воркует Артём, — ты не могла бы мне помочь?
Улыбаюсь ему:
— Конечно.
Он берёт с тумбочки жёлтый конверт, который я ранее не замечала, и передаёт мне.
— Сейчас знакомый подъедет — могла бы передать. Нужно, из рук в руки. Парням Валерки доверить не могу.
Киваю:
— Хорошо, мне не сложно.
Беру пакет, спускаюсь вниз, иду за ворота.
Охране, видимо, дано задание блюсти меня, но я не пленница, что и говорю. И ребята нехотя открывают ворота.
Тут меня уже ждёт хищная чёрная машина. Подхожу ближе, опускается заднее окно.
— Инга Юрьевна? — интересуется довольно привлекательный темноволосый мужчина лет тридцати-тридцати пяти.
— Д-да, — отвечаю неохотно, потому что в душу забирается дурное предчувствие.
Мужчина добродушно улыбается, распахивает дверь.
— Присаживайтесь, — но, видя мою заминку, ещё сильнее расплывается в улыбке: — Не бойтесь, я не кусаюсь. Я — друг Артёма.
И я сажусь.
Дверь тут же не просто закрывается, но и защёлкивается.
Меня накрывает паника.
— Кто вы? Выпустите меня? — дёргаю дверь, понимая, что это бесполезно.
— Позвольте представиться, — говорит мужчина, прикладывая руку к груди и наклоняя голову в полупоклоне, — Вадим Лютешин. Для близких — просто Лютый.
— Отпустите меня, — жалобно канючу я. — Я согласилась только передать вам послание от Артёма.
Протягиваю ему конверт.
Лютый ухмыляется, забирает у меня послание и швыряет его в багажное отделение.
— Да, я оценил его подарок.
— Что вы имеете в виду? — лепечу я, чувствуя, как сердце падает в пятки.
— Тебя, детка, тебя.
Он подаёт знак водителю, и машина трогается с места.
Глава 9
ИНГА
— Отпустите! — продолжаю умолять я, хотя и понимаю всю тщетность своих попыток.
Лютый лишь ехидно ухмыляется. И мне противно от этой ухмылки. Как, минуту назад, я сочла его привлекательным? Сейчас этот холёный зализанный ублюдок в дорогих брендовых шмотках кажется мне более чем отвратительным.
Специально вызываю в памяти лицо Валерия — строгие, немного резкие, холодноватые черты, глаза цвета талого льда, грация сильного хищника в каждом движении… Вот кто привлекательный, а не этот урод!
— Нет-нет, детка, — качает он у меня перед носом тонким, лишь чуть толще моего, пальцем, — ты слишком ценный лот.
— Валерий это так не оставит! Он придёт за мной!
Лютый ухмыляется ещё гаже:
— Ну, конечно же, придёт! На то и расчет был, Фиалочка! — он склоняет голову и рассматривает меня, как подопытного зверька. — Думаешь, кому-то нужен твой муженёк? Тёмыч — лишь разменная монета, я специально ставку на него делал, прикармливал, в долг отслюнявливал. Чтобы к брату подобраться. А тут ты! Ну не прелесть, а? Тёмыч сам спалился, рассказал, что крутой Пахом залип на девку из галереи. Тут мы и продумали многоходовочку. Думаешь, Тёмка Крачков, баклан этот, на тебе взаправду женился? — он мерзко хохочет. — Я сам помогал ему липовый паспорт забахать. Так что Артёму Крачкову ты не жена ни разу, потому что вышла замуж за Васю Пупкина.