Одиночка
Шрифт:
— И вы думаете, — продолжал Воок, — что Флюгер осел в Рендсхагене?
Шоппенхауер кивнул.
— Конечно, не под своим именем, — пояснил он.
— А под каким?
Шоппенхауер пожал плечами.
— Поэтому я и задаю вопрос советнику уголовной полиции, не был ли он знаком с Флюгером ранее?
— С вашего позволения, уважаемый Драхвитц, теорию господина Шоппенхауера я нахожу весьма интересной. — Воок повернулся к Драхвитцу, затем, обращаясь к комиссару, добавил: — Если я правильно понял, вы полагаете, что Флюгер проживает в нашем городе?
— Да.
— И придерживаетесь мнения, что вор и убийца — одно и то же лицо?
— Конечно.
— Но здесь в ваши рассуждения, видимо, закралась ошибка. Зачем Флюгеру понадобилось убить Геердтса? Ведь он уже украл документы, идентифицирующие его личность.
Комиссар рассматривал Воока с задумчивым интересом.
— Есть две причины, — сказал он. — Рендсхаген — городок маленький, а Геердтс много колесил, подбирая помещение пол выставку. Возможно, он встретился с Флюгером и опознал его. — Шоппенхауер замолчал и скользнул взглядом по морщинистому лицу Шлихтинга.
Воок хмыкнул и спросил:
— А вторая причина убийства Геердтса?
— К Флюгеру попали только фотокопии документов, — пояснил Шоппенхауер. — Ему же нужны были негативы, а он их не нашел. Негативы обнаружил Вебер. Но спустя несколько часов после того, как он отыскал их, его тоже убили.
— Видите ли, коллега Шоппенхауер, тут мы действительно впервые столкнулись с интересным моментом, — вмешался в разговор Драхвитц. — Как нам сообщила Жаннет Мессемер, Вебер нашел негативы коллекции Геердтса в камере хранения на вокзале и отправил их почтой по железной дороге.
— Именно так, — улыбнулся комиссар.
— Но он должен был незамедлительно передать материалы в наши руки! — возмутился Драхвитц. — Сокрытием столь важных документов он нарушил закон!
— Совершенно верно, — ответил комиссар. — Но довольно сложно привлечь мертвого к ответственности.
— А где теперь негативы? — спросил Драхвитц. — Куда он их отправил?
Шоппенхауер пожал плечами.
— На свой домашний адрес он их не отправлял. Мы справлялись у его секретарши.
— А до востребования?
— Советник уголовной полиции Линдберг обещал помочь с этим делом, но речь идет не только о главпочтамте, но и о районных почтовых отделениях. К тому же мы не знаем, отправил ли он посылку пол своим именем или воспользовался паролем.
— Но нам известны место отправления и время! — горячился Драхвитц.
— Конечно, конечно, — успокоил его Шоппенхауер. — Но это займет некоторое время. А пока мы, может быть, попытаемся выяснить, не знал ли еще кто-то, кроме Мессемер, что Вебер нашел негативы? — Шоппенхауер повернулся к Вооку. — Он разговаривал с вами по этому поводу?
Торговец антиквариатом покачал головой.
— Мы беседовали о Боге и мире, но, насколько я помню, имя Геердтса при этом ни разу не упоминалось.
— А вы? — спросил комиссар дантиста.
Шлихтинг отпрянул.
— Я ни словом не обмолвился с этим человеком!
Шоппенхауер вопросительно посмотрел на Фреезе, сидевшего отдельно от них за соседним столиком.
— Ничего не было сказано об этом, — сдержанно промолвил он.
— Вот удивительно, — произнес Воок с легким недоверием в голосе. — Ведь эта находка была как бы триумфом Вебера, и как раз вам-то он и должен был сообщить о ней.
Адвокат весело рассмеялся:
— Вы забываете мою профессию, господин Воок. Он ведь знал, что я никогда не стану оправдывать сокрытие вещественных доказательств.
— А почему вы, собственно, хотите знать, рассказывал Вебер об этом еще кому-то или нет? — спросил Драхвитц.
— Потому что это связано с его предполагаемым убийцей, — ответил Шоппенхауер.
— Да, да, коллега Шоппенхауер. Я вас понял, — Драхвитц натянуто улыбнулся. — Мне хочется еще раз услышать подтверждение вашей теории о том, что смерть Вебера и смерть Геердтса взаимосвязаны. Но поверьте, в смерти вашего друга нет ничего таинственного, это был несчастный случай на охоте, и ничего больше!
После такого заявления Драхвитца наступила тишина. Все повернулись к комиссару и напряженно ждали, как он отреагирует.
— Несчастный случай на охоте? — переспросил Шоппенхауер.
Драхвитц молча кивнул.
— И вы пришли к такому выводу на основе вашего расследования? — осведомился комиссар.
— Да.
Шоппенхауер посмотрел на сидевшего рядом антиквара.
— А как ваше мнение насчет несчастного случая на охоте?
— Это был несчастный случай, господин Шоппенхауер, — промолвил Воок.
Комиссар повернулся к столику, за которым сидел Фреезе.
— А вы? Вы ведь тоже были на охоте?
— Я тоже полагаю, что произошел несчастный случай, — ответил адвокат, осматриваясь вокруг. — Я уже намекал вам об этом, Шоппенхауер. Учитывая наше состояние в то утро… и потом… не забывайте о тумане.
Воок чуть было не прыснул от смеха. Этот адвокат просто золото! Комиссар с видом глубокого разочарования откинулся на стуле. Затем, выдержав небольшую паузу, усталым голосом произнес:
— Если это так, то все мои умозаключения кошке под хвост.
Присутствовавшие несколько оживились. Первым поднялся Драхвитц.
— Ладно. Тогда мы, пожалуй, пойдем.
— Обед за мой счет, — сказал Воок, увидев в руках Драхвитца бумажник.
— А кто, собственно стрелял? — спросил комиссар.
— Как кто стрелял? — Драхвитц все еще копался в бумажнике. — Мы не знаем.
— Действительно?
Снова наступила тишина, компания, казалось, почувствовала, что комиссар водит всех за нос.