Одиночка
Шрифт:
Нервы приходят в напряжение. Неужели хочет обнять? Так быстро? После всего?
Он стоит очень близко, лихорадочно горящий взгляд чертит невидимые дорожки на моем лице. Дима находит мою руку и сжимает. Совсем как раньше.
— Мы это преодолеем. Я дал себе слово ни за что тебя не упрекать. Это правда была ошибка?
Я опускаю взгляд на наши ладони и машинально киваю:
— Правда конечно.
Тогда он тянет меня к себе. Подбородок упирается в его плечо, знакомый запах лосьона для бритья щекочет ноздри. Я чувствую
— Я по тебе соскучился, — глубоко вздыхает он, зарываясь лицом в мои волосы.
Я обнимаю его крепче. В груди фонит от разливающихся тепла и сочувствия. Не знаю, плакать или смеяться. Я всю свою будущую жизнь успела за эти дни перелопатить, даже придумала, что в новогодние праздники на пару дней съезжу с мамой и Олегом в Адлер.
— Я тоже по тебе соскучилась, — шепчу, уставившись в красные точки стоп-сигналов припаркованного такси.
Дима несколько раз целует меня в висок, отстраняется. Неестественная улыбка, будто случайно прилипшая к его губам, теперь походит на настоящую.
— Я тогда пацанам скажу, что тоже поеду. Подождешь?
Я сглатываю. Он хочет поехать со мной? Или чтобы я поехала с ним? Домой? Как ни в чем не бывало? Все происходит слишком быстро. Нам обоим как минимум нужно с этим переспать.
— Дим… — Я вцепляюсь в ремень сумки обеими руками, слегка отступая. — Я у мамы ночую сегодня. Она ждет. Мне кажется, нам не нужно так торопиться. Ты уверен, что… готов меня простить?
— Уверен. Тебя я могу простить. Но не этого ублюдка… Пусть только попробует нос свой показать.
Глаза Димы мерцают гневом, заставляя меня съежиться. Адиль все еще живет в этом городе, и он дружен с Робертом. Отныне и всегда его имя будет вызывать у Димы такую реакцию, что вполне объяснимо… Но…Справится ли он с этим? Вернее, справимся ли мы?
— Меня такси давно ждет, — киваю себе за плечо и виновато улыбаюсь. — Созвонимся завтра, хорошо?
Кивнув, Дима запускает ладони в карманы брюк. Похоже, это его новая защитная привычка. Не удержавшись, я быстро касаюсь губами его щеки и шепчу «пока».
В такси упираюсь головой в холодное стекло, чтобы перенести на него тяжесть мыслей. Никак не могу понять, какие эмоции во мне преобладают: радость или смятение. Сложно сразу прийти в себя после такого. Интересно, мама спит? Новость о примирении с Димой ее обязательно обрадует.
Я достаю из кармана пальто телефон и, набрав ей: «Я еду», снова прижимаюсь к стеклу. Огни фонарей сливаются в одну неровную золотую прямую, которая обрывается, едва машина выезжает на трассу. Внутренний голос усмехается: «Эй, а ну-ка радуйся давай. Так легко отскочила».
Глава 26
На
По пути покупаю пироги — два: один с мясом, другой с творогом и изюмом. На четвертом этаже останавливаюсь и звоню в серую металлическую дверь. Переступаю с ноги на ногу, нервно вздыхаю. Ну вот что я за дура? Ни свет ни заря прибежала, а что сказать, не придумала. Дура, тряпка, слабачка и куча других нелестных прозвищ… Что я услышать рассчитываю? Надеюсь, что Адиль парой фраз рассеет мое смятение?
Дверной замок проворачивается, заставляя меня крепче сжать пакет с пирогами. Поздороваюсь, спрошу, как дела его у матери. Предупрежу, в конце концов, что Дима в курсе случившегося между нами, а дальше буду смотреть по ситуации.
На пороге вместо Адиля появляется дородная светловолосая женщина лет пятидесяти. Ее я вижу впервые.
— Здравствуйте, — певуче произносит она, быстро смерив меня взглядом. — А вы к кому?
— А… — От неожиданности я теряюсь и немного краснею. — Адиль дома? Сын Гули.
— А он здесь ведь не живет уже, девушка. Я сиделка, за его матерью присматриваю. Или вы с ним встретиться договорились? Он же обычно к десяти подъезжает.
Я растерянно моргаю. Адиль здесь не живет? И давно? Я ведь еще неделю назад его здесь видела. Или он тоже проездом был? А где он обитает сейчас? Успел снять квартиру?
Внутренний голос язвит: «Или съехался с той стриптизершей. Очень удобно».
— Спасибо большое, — говорю я смущенно, делая шаг назад. — У меня отец этажом выше живет. Решила по пути зайти.
— А зовут вас как? — вежливо интересуется женщина. — Я передам, что вы заходили.
— Я Даша. Спасибо вам большое и извините за беспокойство.
Приятная она. Адиль таки нашел достойную сиделку для своей матери. А я все-таки дура. Ну вот для чего людей потревожила? И даже пирог не отдала.
Отца я застаю на кухне, готовящим завтрак. Завтрак — это яичница, бутерброды с маслом и крепкий чай. Ходит он уже вполне уверенно, только слегка хромает. Это хорошо. Значит, на днях сможет выйти на работу и не придется заново таскаться по собеседованиям.
Я нарезаю пироги. Тот, что с творогом, тоже, ведь твердо решила второй раз не позориться под дверью Адиля. Хватит. Сколько можно? Очевидно, не судьба.
— Давай помогу, — предлагаю я, когда отец, морщась, наклоняется, чтобы вытащить мусорный пакет из ведра.
Он сурово мотает головой, мол, не нужно, и этим движением напоминает о человеке, которым я так восхищалась в детстве. По-мужски терпящем любые невзгоды, держащем всё в себе. Может быть, эти замкнутость и невозможность выражать эмоции и стали причиной его алкоголизма.