Одна и без оружия
Шрифт:
— Все в порядке, пошли с нами.
Кажется, чеченцы. Но говор чисто русский. Оглядываюсь на вагоны.
— Не беспокойся, ребята заберут. Идем. Садимся в уазик. Двое со мной. Впереди только водитель. Все как в рот воды набрали. Мои попытки завязать беседу насчет погоды и международного положения наталкиваются на стену молчания.
— Побереги красноречие на потом, — коротко останавливает меня один из сопровождающих. — Скоро приедем.
Действительно, повиляв по каким-то горным тропам, машина припарковалась у небольшого каменного домика.
Водитель остался. Мы вышли и направились
— Заходите, — встретил нас парень в спортивном костюме и, крепко держа на поводке рвущуюся на нас овчарку, отступил в сторонку, давая дорогу.
Я очутился в просторной комнате с ярко горящими люстрами. Несколько человек что-то писали за столом. Мое появление не произвело на них никакого впечатления. Лишь один, безучастно глянув на меня, кивком головы показал на свободный стул и произнес:
— Садись, скоро освобожусь и займусь тобой.
Двое парней, которые меня сопровождали, подошли к нему, положили перед ним документы и, не вымолвив ни слова, удалились.
«Штаб немых или слишком занятых, — подумалось мне. — Куда это я попал?»
Буров предупреждал, чтоб ничему не удивлялся, передал документы на оружие, выслушал, сделал, что велят, и в обратный путь. Они сами отправят.
— Узнал? — протянул руку. Я с радостью пожал ее. — Вооружаем ребят? — скосил глаза на сидящих за столом.
Я пожал плечами: мол, не в курсе.
— Знаешь, кто это?
— Понятия не имею. Передал им груз и возвращаюсь, так сказали в Москве. А что вы здесь делаете?
— Тоже привез военный груз, вернее, груз привез меня. Хотел проследить, куда это следуют составы из воинской части. И вот застрял здесь.
Нам не мешали разговаривать, что тоже не вписывалось в нормальную штабную обстановку, где появление чужаков должно было вызвать по меньшей мере любопытство.
— Вначале мне тоже многое казалось непонятным, — сказал Генрих, будто прочитав мои мысли. — А потом, после долгих бесед с ними, — он снова взглянул на хозяев, — многое понял. Это гордые и честные люди, любящие свою родину. Они хотят жить свободно и независимо ни от кого бы то ни было и готовы до последней капли крови за это биться. Вот почему они покупают оружие. Это их справедливая позиция. Другое дело наши великие комбинаторы. Я пришел в ужас, когда узнал здесь, без адресов, конечно, что и деньгами, и оружием их регулярно снабжают русские дельцы. Сюда входят не только те, кто занимается нелегальным черным бизнесом, но и многие вполне официальные господа, работающие под государственными российскими знаменами, и представители известных коммерческих организаций, а также наших силовых структур — армии, МВД, Федеральной службы. Раньше и не представлял, что до таких масштабов разрослась в России организованная преступность, в особенности коррупция чиновничьего аппарата.
У Генриха, чувствовалось, наболело, и он старался выговориться, найдя во мне не только благодарного, но и понимающего слушателя.
И все же у меня вызвало внутренний протест, когда он признался, что решил остаться пока здесь и помочь их справедливой борьбе. Объяснил этот поступок тем, что там — он имел в виду Россию — все заврались, и его тошнит от одной только мысли работать на тех, кому нельзя верить и кто наживается на всем этом.
— Дело твое, Генрих, — ответил я на его признание. — Но как Ия посмотрит на это? Насколько мне известно, вы жили в США. Где она сейчас?
— Я и завел этот разговор с тобой только потому, что ты скоро увидишь ее. Сейчас тебе поручат отправиться в один из районов Подмосковья, в лагерь к бадашевцам. Это учебный центр национал — патриотов. Ия должна быть там. О своем задании скоро узнаешь. А я тебя прошу: дай ей знать обо мне, только осторожно, чтобы ее не раскрыть. Скажи, что жду здесь и хочу вернуться обратно в США, так как полностью разочаровался в российском климате. Она поймет.
Говорю тебе обо всем этом, так как знаю тебя, твою судьбу, доверяю и уверен: Ию в третий раз не предашь.
Генрих встал, похлопал меня по плечу и, больше не говоря ни слова, вышел из комнаты.
Тотчас его место занял чеченец, обещавший уделить мне внимание, как только закончит работу.
— Давай знакомиться. — Мы обменялись рукопожатиями. — Меня зовут Умар Гаджиев. В моем ведении спецслужба. Мне поручено получить у тебя военное имущество, что я и сделал. Должен также отправить тебя с одним важным делом. Об этом мы уже договорились с Буровым.
— Игорь, — коротко представился я в ответ на его тираду.
— Генрих уже в принципе объяснил место, куда ты должен съездить, — продолжал Умар. — Мы говорили ему о тебе, и он попросил разрешения побеседовать с тобой. Мы не возражали. Так что не удивляйся, будь попроще и постарайся понять наши заботы и проблемы. Генрих понял, и мы это никогда не забудем. Если нам делают на пальчик, — он показал на свой мизинец, — то мы отвечаем в сотни раз большим. — И Умар для убедительности провел ладонью по всей руке. — Теперь слушай внимательно.
И дальше он развернул передо мной в общих словах довольно внушительный программный пакет, из которого следовало, что «чеченская армия» (он так и сказал — «чеченская армия») имеет неофициальные связи со многими странами мира и международными организациями.
— Нам, — подчеркнул Умар, — ближе национально-патриотические силы, в том числе и в России. Мы ищем с ними контакты. Нам по душе многие постулаты бадашевцев, хотя и неприемлемы расовые перегибы. И с их экстремизмом мы пока можем мириться. В ответ на зверства российской армии, сравнявшей с землей наши города и села, мы будем принимать адекватные меры. Это отдельные акты возмездия. У нас есть список лиц, которые должны быть наказаны и за развязанную против нас бойню, и за интриги против нашей республики, и за разжигание ненависти против чеченского народа. Все они из так называемой партии войны, которая все больше оказывает влияние на власть.
Твоя роль, Игорь, скромная, — дошел он, наконец, до меня, — договориться с Бадашевым в принципе о возможности использования его боевиков. Мы готовы расплачиваться наличными в любой валюте. Если согласие будет получено, то найдем ключ, чтоб определить с ним последовательность и способ совершения сделки.
— Но почему мне доверена эта миссия? — невольно вырвался вопрос.
— Я ждал, что спросишь об этом, — улыбнулся Умар. — Русский посланник от чеченцев — это неплохо демонстрирует интернациональный характер нашей борьбы и вызывает особое доверие.