Одна и без оружия
Шрифт:
— Привет, земляк! — с этими словами, растянув рот до ушей, в комнату бесцеремонно ввалился Гущев. «Как он сюда попал, дверь закрыта, ключ на столе?» — спрашивал я сам себя, протирая спросонья глаза. И тут же отбросил нелепые вопросы: это же Гущев, который и сквозь стену пролезет. В лагере его так и называли — «проходной». О нем ходила слава не только как о мастере в прямом смысле вскрывать любой трудности замки, но и как о специалисте подбирать ключи к самому недоступному начальству. Если надо было пробить какой-нибудь вопрос, заключенные первым делом посылали Гущева, и он всегда добивался успеха. Как ему это удавалось, никто не знал. И вообще считалось, что Гущев — это загадка. Окруженный ореолом почета и уважения со стороны сокамерников, а также администрации, он тем не менее никогда не пользовался какими-то привилегиями и старался держаться в тени. Бывший коррумпированный номенклатурный работник, всегда купавшийся в богатстве и роскоши, он оказался вдруг на самом дне, где тюремная баланда заменила ему деликатесные блюда изысканной европейской кухни. Но он знал, что делал. Терпеливо выжидал. Не сомневался, что его люди на воле давили на авторитетов в лагере и купили с потрохами администрацию и что при первой же амнистии он с наилучшими характеристиками выскочит на волю. Так и случилось.
Вышли мы с ним почти в одно время. Только я отсидел почти весь срок, а он и третью часть не отбыл из того, что получил. Гущев снова вернулся в родные пенаты, занял одну из высот, кажется, в сфере конверсии, а я болтаюсь, как овечий хвост, и приличного места себе не найду. После злосчастного похода на теплоходе, на котором Гущев пытался провезти нар — котики и стратегическое сырье, а я, как идиот, принял в этом участие, зарекся раз и навсегда даже встречаться с этим фанатиком от криминала. Но вот судьба, похоже, опять сталкивает нас.
— Ты, друг, так запрятался, что отыскать тебя сумел только Буров. Я случайно узнал о тебе от него. Но Бурова уже нет в живых. Хорошо, что успел дать мне твой адрес. Хочу предложить тебе постоянную работу у меня.
Все это незваный гость выложил одним махом.
— Погоди, дай одеться, привести себя в порядок, тогда и поговорим, — остановил я поток его речи, пытаясь переварить услышанное.
— Быстрее соображай. У меня время — деньги, и некогда с тобой рассусоливать. Другой бы от такого предложения до потолка прыгал, а ты как-то не особенно вдохновился.
— А что за работа? — спросил я, решив, прежде чем отказаться, узнать, какой это подарок приготовил Гущев.
— Не пыльная, а денежная, — загоготал он, бросив мне на кровать джинсы и майку. — Одевайся быстрее, и поехали со мной, по дороге расскажу. Не сомневайся, будешь доволен.
Заинтриговал он меня. Через минуту я был готов, и мы на «мерседесе» помчались в сторону кольцевой дороги.
— Куда это мы направляемся? — поинтересовался я.
— За город, на мою дачу. Там нас ждут.
— Что это я чуть не силой вытягиваю все из тебя? Выкладывай начистоту и не тяни кота за хвост.
Гущев взглянул на меня и снова уперся глазами в расстилающуюся ленту дороги, выжимая до 120 километров.
— Не могу говорить, когда за рулем.
Я замолчал. Придется набраться терпения, а то действительно врежемся во что-нибудь.
Скоро мы въезжали в расположение дачи. Двое крутых парней подбежали к машине и, подобострастно открыв двери, протянули руки, чтобы помочь Гущеву выйти из «мерседеса». Но он отстранил их и легко выскочил из кабины. Со словами: «Все пошли со мной» направился в дом.
В просторной светлой комнате на двух диванах и трех креслах сидели с наполненными бокалами и дружно курили девять бритоголовых, крепко накачанных ребят. При появлении Гущева поднялись, как по команде, и приняли стойку «смирно».
Бывшие военные — это было отчетливо видно и невооруженным глазом.
— Садитесь, — распорядился Гущев, и все, как положено, одновременно заняли свои места. — Это ваш старший, — объявил Гущев, показывая на меня. — Все его указания и распоряжения для вас подлежат такому же четкому выполнению, как и мои. И не советую его раздражать. Он каратист высшего класса. Даже если вы все вместе соберетесь ему права качать, разнесет вас в пыль.
Гущев был в своем амплуа. Нанес мне удар ниже пояса, не пожелав даже мнения моего услышать насчет работы, зато представил меня публике как пугало. И потом, зачем преувеличивать мои возможности? Все это в его духе — авантюра, интриганство, обман.
Ладно, посмотрим все же, что он хочет мне предложить.
Когда парни разошлись после его беседы «перекурить на воле» и мы остались вдвоем, Гущев тяжело вздохнул и пожаловался:
— Дел невпроворот, а положиться не на кого. Приходится все самому. — Он открыл свой кейс и достал пачку долларов. — Здесь пять тысяч. Это тебе за выполненную работу, порученную Буровым и его шефом, известным тебе Александром Михайловичем. С Бурова деньги не возьмешь, душа его уже в раю… или в аду. — Гущев хихикнул и продолжал: — А с Александра и гроша не вытянешь, жаден до безобразия, и мне всегда приходится расплачиваться. Теперь будешь моим помощником. — И, предупреждая вопросы, сразу все поставил на свои места: — Скажешь, криминал? Отвечу: да. Но ведь вся страна втянута в куплю — продажу. Назови это как хочешь: реформы, новый курс, демократические преобразования — суть остается все та же. Купля-продажа или наоборот. И все, что связано с этой главной движущей силой, является преступным, незаконным. Если же действовать так, как велит Закон, страна вылетит в трубу. Понятно?
— Понятно, что твоя философия — это философия абсурда, — прямо сказал я, что думал.
— Молод ты еще, и, видно, жизнь тебя мало ломала, — обиделся Гущев. — Но работать ты у меня все равно будешь. Убежден, понравится, особенно когда начнешь каждый месяц получать такую вот пачку. И потом учти, у меня выходы на политдеятеля любой величины, и нет такой задачи, которую я не смогу решить.
В комнату снова стали заходить бритоголовые. Гущев оставил пятерых. Остальным предложил выйти и подождать, когда их позовут.
— Эти ребята из специальной группы Бадашева, — настала очередь знакомить их со мной. — Они прошли там целевой курс подготовки и теперь будут работать у меня. Через пару дней вы все отправитесь на одно очень важное и оплачиваемое по высшей шкале задание. В Чечне находится один человек, который ухитрился сильно насолить и официальным властям, и нам, держащим в своих руках экономику. За его голову спецслужба негласно назначила крупную сумму. Действовать напрямую, в лоб, они не хотят, чтобы себя не дискредитировать. Если это сделаем мы, они возражать не будут. Более того, выплатят вознаграждение исполнителям. Мой коллега, Александр Михайлович, пытался было разделаться с ним, но, как всегда, сработал вхолостую. Я же действую без проколов, и вы в этом убедитесь, когда ознакомитесь с моим планом.
Действительно, у Гущева все было расписано до мельчайших подробностей.
По его замыслу, мы едем в Чечню. До военного аэродрома самолетом, а дальше машиной до поселка, в котором обосновался этот человек. Гарнизон ополченцев в это время должен уйти на задание, и мы въедем в почти пустой поселок, охраняемый небольшим чеченским патрулем и еще несколькими охранниками, с которыми ничего не стоит разделаться. Гущеву был известен и дом, где нам предстояло схватить нашу жертву и доставить в Москву. На мой наивный вопрос, откуда ему известны такие подробности, Гущев неожиданно раскрылся. Оказывается, «представитель» Александра Михайловича выполнял двойную роль. Он доставлял чеченцам оружие и одновременно был его соглядатаем и исполнителем особых поручений, то есть провокаций, терактов, отдельных убийств. На этот раз ему не повезло, замысел его не удался, он был раскрыт и во всем признался. Чеченцы через своих людей сообщили об этом Александру Михайловичу, прежде чем тот к нему вернулся. Генеральный директор дружелюбно встретил своего доверенного, внимательно выслушал его бодрый рапорт, в котором, естественно, ни слова не было о том, что он раскололся, поблагодарил за старание и обещал щедро оплатить услуги. На следующий день ему помогли покончить с собой, что-то подсыпав в бокал с коньяком.