Одна и без оружия
Шрифт:
— Надеюсь, оружием не придется воспользоваться, но ухо держите востро, — еще раз предупредил ребят.
Времени было достаточно, и мы спокойно, не особенно торопясь, пробирались через городские пробки к окружной дороге. Начальник гарнизона назвал мне час прибытия ориентировочно, и мы ехали с хорошим запасом. Но вдруг в голову пришла запоздалая мысль: а что, если полковник назвал время неверно, с расчетом на перехват самолета людьми Толстобровова, с которым он может быть связан?
— Давай-ка жми побыстрее, как бы нам не опоздать, — сказал я водителю, которого только что сдерживал. Он ничуть не удивился: видимо, привык к причудам начальников.
Показался военный аэродром. Я предъявил на КПП свое удостоверение, и нас без разговоров пропустили прямо на взлетное поле, предупредив, что «Аннушка» за номером, который я назвал, уже пятнадцать минут как приземлилась. Значит, если бы я ориентировался на время, указанное тем полковником, вообще бы прибыл к шапочному разбору. Бог даст, свидимся, поглядим друг другу в глаза, интересно, чем он объяснит свой обман. Ладно, это я как-нибудь переживу, а вот если Ию не удастся благополучно встретить, тогда дело дрянь.
Водитель понял, что мы опоздали, и жал на всю катушку к чуть видному издалека силуэту самолета.
Уже подъезжая, почувствовал что-то неладное, когда увидел у трапа неестественную суету. Не успел я открыть дверцу, как ко мне сломя голову даже не бросилась, а прыгнула, как кошка, Ия.
Мне так радостно было увидеть и обнять это необыкновенное существо. Трудно сравнить ее с кем бы то ни было. Просто уникальный экземпляр человеческого рода. Судьба наделила ее не только женским очарованием, но и железной волей в сочетании с удивительной целеустремленностью. Это последнее качество позволило ей довести почти до совершенства владение японским кэмпо, представляющим комплекс воинских искусств, важнейшее из которых каратэ.
С профессиональным и чисто человеческим интересом следил я за жизнью этой девушки с момента выпуска в школе Генриха, всегда поражался ее неуемной страсти к познанию новых и новых видов рукопашного боя. Жаль, что сейчас нет квалификационных соревнований. Впрочем, вряд ли у нее нашлись бы возможность и время участвовать в них. Уверен, что специалисты дали бы к ее черному поясу самый высокий дан.
Ну, в общем, поздоровались тепло, и я сразу к делу:
— В двух словах — что здесь произошло?
Сразу понял, что в двух словах она не может. Женское начало берет верх. Начала она с того далекого далека, которое мне прекрасно известно. Я ее поторапливал, чтобы до предела сжать изложение. Она подошла к рассказу о школе, захваченной террористами.
— Это потом, Ия, — остановил ее я. — Давай лучше начнем с конца.
— Как это? — не поняла она.
— Вот я приехал, и мы встретились. Что было до этого здесь, на аэродроме?
Ия улыбнулась: дошло до нее наконец, что пора сократиться. Начала подробно расписывать, как эти сукины дети Джафар и Ростислав вовсю упирались, когда она решила снова отвести их в самолет.
— Разрешите, я доложу, — вмешался майор, который, стоя рядом, прислушивался к нашему разговору.
— Давай, только коротко, — разрешил я. Офицер сжато, как рапорт, изложил происшедшее.
— Ну и как себя чувствуют эти, с ордером? — поинтересовался я, когда майор закончил свой доклад.
— Дышат. Третьего даже пришлось слегка стукнуть. Разбушевался сильно. В Грозном все трое будут как огурчики. Передадим начальнику гарнизона с рук на руки.
Я не удержался от смеха. Что ж, пожалуй, Ия приняла верное решение, отправив этих молодчиков в подарок от себя. Картина ясна. Толстобровов решил послать своих людей встретить самолет раньше меня. Захватить пассажирку, узнать, какой груз она везет, и выяснить все, что можно, обо мне. Не вышло. Разбили себе лбы. Долго будут зализывать раны и строить новые козни. Нет слов, чтобы похвалить Ию. Все, что она сделала, достойно самой высокой оценки.
Мы приехали ко мне на дачу. Пленников поместили в подвал, где оборудована комната с кухней, туалетом и даже душем, с деревянным полом и стенами, отделанными вагонкой. Стол, стулья, диван, два кресла и небольшая электропечка делают помещение вполне приемлемым для обитания. Наша парочка не заслуживала такого комфорта, но я пошел на это, ожидая, что бандиты оценят мое к ним доброе отношение и не станут скрывать информацию, которая меня интересует. Сева и Борис отданы в мое распоряжение на несколько дней, и я могу быть спокоен: арестованные никуда не денутся и будут в полной сохранности. Жену отправил на месяц отдыхать в санаторий, так что у меня полная свобода действий.
Ия отдохнула часа два и, полная сил и энергии, с воодушевлением рассказала со всеми подробностями о своем путешествии в Чечню. Очень расстроил меня Генрих. Конечно, переданные им документы проливают свет на деятельность фирмы, якобы занимающейся продажей автомобилей, а на деле торгующей оружием и наркотиками. Теперь в сочетании с материалами Андрея Филатова уже можно начинать уголовное дело против руководителей фирмы. Думаю, потянутся нити и к другим чиновникам. Но то, что передал через Ию Павел и, надеюсь, расскажет Джафар, в упор стреляет по Толстобровову. Даже не ожидал, что так быстро выплывут факты против него.
Многое знает и Ростислав, руководитель преступной банды в США. Его там ждут с нетерпением. Но я потрясу его как следует, а потом передам Дику.
Сейчас моя боль — Генрих, Павел и его молодая жена. По словам Ии, Генрих уперся как бык в своем якобы патриотическом выборе. Мозги у него набекрень. Он даже не представляет, какими последствиями обернется его пребывание у чеченцев. Ведь если раздуют кадило, могут сделать представление американцам и засадить его у нас за «преступления против России». Неужели он этого не понимает?
С Павлом, надеюсь, будет все в порядке. Информация Павла и его Джафар — поистине неоценимый клад. Если полковник, обещавший ему поддержку, и не сдержит слова, Павел найдет способ освободить жену и выбраться оттуда. Его надо срочно отправлять к Дику. Сейчас его место там. Он доставит Дику и Ростислава. Возможно, Ию тоже придется отправить туда на время. Все будет зависеть от разговорчивости Роста и особенно Джафара.
Я продолжаю вести все свои каналы связи и информации, как будто и не уходил с Лубянки. У меня нет и тени сомнения в том, что Толстобровов — временщик; я непременно сверну ему шею, это вопрос времени. Вернусь в свой кабинет. Слишком много неоконченных дел, чтобы раньше срока уходить на пенсию. Но если уж придется уходить, то передам все в надежные, чистые руки.