Однажды в Голливуде

Тарантино Квентин

— Видимо, — пренебрежительно фыркает Рик.

Маленькая актриса дает более подробный анализ своего первого впечатления:

— Слушай, это не то, что я себе представляла, когда читала сценарий, но идея неплохая. — Потом, оглядывая его пристальней и учитывая описание персонажа: — На самом деле чем больше я смотрю, тем больше мне нравится.

— Неужто? — спрашивает Рик. Но этим не довольствуется. — Почему?

— Ну... — Восьмилетняя девочка задумывается. — Лично мне хиппи кажутся... довольно сексуальными... довольно гадкими... и довольно страшными. А сексуально, гадко и страшно — весьма удачный выбор для образа Калеба.

Рик снова фыркает и думает: «Да что эта мелкая смыслит в сексуальности?» Но ее слова все же унимают тревоги из-за внешнего вида Калеба Декото.

Теперь, когда даны ответы на все вопросы Рика, приходит черед Мирабеллы.

— Калеб, можно задать личный вопрос?

— Валяй, — просто говорит он. И она спрашивает о том, что ее действительно интересует:

— Каково это — играть злодея?

— Ну, для меня это в новинку. Раньше у меня был свой ковбойский сериал. И в нем я играл хорошего парня.

— Кого тебе больше нравится играть? — спрашивает она.

— Хорошего, — отвечает он без тени сомнений.

— Но, — возражает девочка, — Чарльз Лоутон говорил, что лучшие роли — это злодеи.

«Ты больше слушай этого жирного пидора», — думает Рик. Но, вместо того чтобы беседовать с девочкой о жирных пидорах, пытается объяснить, почему ему больше нравится играть хороших парней.

— Слушай, когда я был маленьким и играл в ковбоев и индейцев, я не напрашивался в чертовы краснокожие. Я был ковбоем. К тому же это герой целует главную героиню или — в случае телесериалов — приглашенную звезду недели. Это у героев все постельные сцены. Злодею постельные сцены достаются, только когда надо кого-нибудь изнасиловать. А еще плохой всегда проигрывает хорошему.

— Ну и что? — говорит она. — Ведь не по-настоящему проигрывает.

— Да, но это смотрят люди, — объясняет он, — и теперь они будут думать, что этот парень может меня победить.

Она закатывает глазки:

— Ну и хорошо: это значит, что они верят в историю.

— Это позорно, — говорит с нажимом он.

«О боже, — думает она, — с ним с ума сойти можно».

— Сколько тебе-то лет? — утомленно спрашивает она. — Я точно уже слишком взрослая, чтобы так думать.

— Эй-эй-эй, полегче. Когда меня спрашивают, что мне нравится больше, то хочется верить, что тут нет правильного и неправильного ответа.

Из чувства справедливости молодая актриса вынуждена согласиться.

— Знаешь что, Калеб? Ты на сто процентов прав.

Он признательно кивает.

Потом она кое о чем напоминает:

— Помнишь нашу большую сцену завтра?

— Ага, — припоминая, — наша большая сцена и правда завтра, да?

— Да. И в ней ты на меня орешь, хватаешь и пугаешь.

— Не бойся, — успокаивает он. — Я ничего тебе не сделаю.

Она начинает свои инструкции с оговорки:

— Ну, я и правда не хочу, чтобы ты мне что-нибудь сделал. — Потом она прищуривается и показывает на Рика своим маленьким пальчиком. — Зато я хочу, чтобы ты меня напугал. — Она напористо продолжает: — Кричи так громко, как пожелаешь. Хватай меня, хватай не сдерживаясь. Тормоши — вытряхни из меня все дерьмо. Напугай. Чтобы я не играла испуг, а испугалась. Если будет что-то меньшее, значит, ты относишься ко мне как к ребенку, а я не люблю, когда взрослые относятся ко мне как в ребенку. — Перестав напористо тыкать пальцем, она возвращается к своей обычной чопорности. — Я хочу взять завтрашнюю сцену в свое портфолио. А единственная причина, почему я не могу взять сцену в портфолио, — это когда в сцене плохо играют взрослые. Я бы не хотела, чтобы мой возраст мешал тебе играть в полную силу, — ладно?

— Ладно, — говорит он.

— Обещаешь? — настаивает она.

— Обещаю, — заверяет он.

— Давай пожмем руки.

Достигнув понимания, актеры пожимают руки.

Глава тринадцатая

«Нежные руки Деборы»

Хотя в каскадерском сообществе все знают, что Клифф Бут — дублер Рика Далтона, больше всего он известен не этим. Это просто самая профессиональная из его заслуг. И в списке того, чем известен Клифф Бут, стоит только где-то на четвертом месте. На первом месте в списке того, за что он был известен, — его невероятный послужной список в армии. Больше подтвержденных убийств японских солдат, чем у любого другого американского бойца во всем Тихоокеанском театре военных действий, — чертовское достижение. И это только подтвержденные. Спроси любого братского бойца из филиппинского сопротивления, сколько неподтвержденных убийств японских солдат за спиной у Клиффа Бута, и он ответит: «Кто ж, блин, знает?»

Но как только широко разошлись слухи, что в 1966 году Клифф Бут убил свою жену, его статус военного героя опустился на второе место в рейтинге того, чем он больше всего известен в каскадерском сообществе.

Третье в списке того, чем больше всего известен Клифф Бут в каскадерском сообществе, — его талант рингера.

В киноиндустрии шестидесятых Клифф Бут был лучшим рингером.

Что такое рингер? Даже не ищите; термин неофициальный.

Вот, скажем, ты старший каскадер, и твой режиссер — настоящая сволочь, постоянно орет на твоих мужиков. Или ты работаешь с каким-нибудь гребаным зазвездившимся актером, который то и дело салит твоих мужиков и потом винит их за ошибки. Старший каскадер или кто угодно из его бригады не может дать леща режиссеру или врезать актеру в ответ.

Но что бригадир может, так это нанять каскадера на день (не из своей команды). И вот он называется рингером.

И он может то, чего не может команда. То есть, по сути, взять и уебать говну по жопе, желательно — на глазах всей съемочной группы.

Скажем, работаешь ты целый год на жарком солнцепеке Миссисипи с поганым лысым нацистом Отто Премингером в фильме «Поторопи закат». И этот сраный садист год напролет унижает и поносит работников на глазах у всех. Тогда ты нанимаешь на один день Клиффа Бута и даешь ему задание: нарочно запороть кадр перед Отто. После чего вместе со всей бригадой просто откидываешься и наслаждаешься шоу.

Бут врезал Премингеру в челюсть на полуслове, отправив прямиком в грязь Миссисипи. Оправдание Клиффа — он герой Второй мировой, ему в голову ударило прошлое, когда Премингер заорал на него со своим немецким гестаповским акцентом, и он забыл, где находится. А когда на следующий день директор съемочной группы вручил ему билет на автобус до дома, Клифф Бут покинул Миссисипи с лишними семью сотнями долларов в заднем кармане (мимо бухгалтерии). И в тот вечер, когда они отмечали в баре отеля, ему ни разу не пришлось за себя платить.