Однажды в Голливуде
Шрифт:
Но сегодня Чарли и большая группа его детей — в Санта-Барбаре. И, как говорится, кот из дома — мыши в пляс.
Пискля пригласила детей в дом посмотреть телик. Раз сегодня суббота, они смотрят рок-блок Дика Кларка на АВС. Сперва «Американ Бэндстенд», где ведущий — сам Дик, а потом шоу «Итс Хэппенинг», где он только продюсер, а ведущие — Paul Revere and the Raiders. Сегодняшние гости — Canned Heat.
Как и подобает ее положению в доме, веснушчатая Пискля сидит в удобном кресле с откидывающейся спинкой, раздвинутом до упора, вытянув перед собой призрачно-белые ноги, торчащие из обрезанных девайсов, и смотрит на экран между грязных босых ступней. Остальные пятеро членов «Семьи», передавая по кругу косячок, развалились на полу и на диване.
Маленький динамик играет музыкальную тему «Итс Хэппенинг» от Paul Revere and the Raiders, пока проносится начальная заставка. Черно-белые кадры того, как Пол Ревир и солист Марк Линдси безбашенно гоняют и скачут по песчаным дюнам на багги (настолько безбашенно, что Марк Линдси во время съемок чуть не погиб).
Пока все притоптывают и кивают в такт музыке, Пискля слышит в отдалении, как к воротам ранчо подъезжает машина. Хозяйка немедленно вскакивает из откинутого кресла, ее босые ноги касаются пола.
— Машина, — говорит она громко. Хватает большой пульт, два раза жмет на кнопку звука и усиленно вслушивается. До нее доносятся шум двигателя и шин по песку. — Незнакомая машина, — решает она. — Змея, подорвись посмотреть, кто там, — почти по-военному отдает она команду.
Змея, младшая из девочек «Семьи», шлепается с дивана на пол и идет из гостиной в кухню, чтобы глянуть в прозрачную дверь с москитной сеткой. Девочка вглядывается через закопченную сетку и ищет глазами автомобиль. Дом Джорджа расположен на вершине холма в углу ранчо. С этой высоты Змея обозревает весь участок. Смотрит на остатки старых вестерновых декораций и на начало главной улицы, где обычно паркуют машины. Там-то она и видит большой винтажный «кадиллак» кремово-желтого цвета.
— Что-нибудь видишь? — гаркает из гостиной Пискля.
— Ага. Прямо-таки охренительный желтый «Куп Девиль». Какой-то взрослый чувак в гавайской рубашке подвез Киску, — докладывает она Пискле.
Из соседней комнаты:
— Только подвез?
— Нет. Теперь она ведет его на ранчо знакомиться. К ним навстречу только что вышла Джипси.
Пискля снова откидывается в кресле и нажимает кнопку на громоздком пластмассовом пульте, делая погромче.
— Стой там у двери, скажешь, если он пойдет сюда.
Змея смотрит, как Киска и гаваец беседуют с Джипси, пока рядом с ними понемногу собираются в кружок остальные девушки. С точки зрения Змеи кажется, что обстановка вполне мирная, время от времени слышатся смех и хихиканье. Даже «Текс» Уотсон подъезжает на коне вместе с Лулу, перебрасывается парой слов с гавайцем и уезжает.
— Что там? — требует отчета Пискля.
— Гаваец вроде бы ничего такой, — рапортует Змея. — Все дружелюбно общаются. Даже Текс подъехал его заценить, потом ускакал с Лулу.
— Смотри дальше, — отдает Пискля приказ. — Если двинется сюда, дай знать.
Затем, где-то через десять минут после того, как уехали Текс и Лулу, Змея замечает перемены в общении между девочками из «Семьи» и незнакомым мужиком в гавайской рубашке. Теперь смех и хихиканье прекратились. Как и раскрепощенный хиппарский язык тела девочек. Они становятся неподвижными, одеревенелыми, уходят в оборону. Тут Змея видит, как гаваец смотрит на дом и даже показывает на него пальцем.
— Что-то происходит, — передает Змея. — Девчонки странно себя ведут, а гаваец показывает на дом.
— Бляха-муха, так вот и знала, — говорит Пискля.
Клем, пацан из «Семьи» со сколотым зубом, спрашивает у Пискли:
— Мне с ним разобраться?
— Не сейчас, милый, — по-матерински улыбается Пискля. —Я справлюсь.
— Ой блин, — говорит Змея.
Хотя Пискля и так знает ответ, она все равно спрашивает:
— Чего?
— Гавайский мужик идет сюда, — с тревогой говорит Змея.
Пискля выпрямляет раздвижное кресло, поднимается со своего трона и идет на кухню, чтобы посмотреть, что там видит через дверь Змея. И теперь сама наблюдает, как мужик в гавайской рубашке в одиночку идет к лестнице, ведущей к их двери.
Пискля закусывает губу и думает: «Это что еще за хрен ?»
Потом бросает остальным детям:
— Ладно, ребят, сдристните. Сама справлюсь с уебком.
Пока Пискля ждет у экранной двери, остальные гуськом выходят из дома и спускаются по лестнице мимо приближающегося незнакомца в гавайской рубашке.
Все смотрят на него косо. Как только из дома выходит последний, Пискля возвращает крючок двери в металлическую петлю.
Гаваец поднимается по лестнице, пока не оказывается по ту сторону грязной двери — прямо перед Писклей.
— Значит, это ты здесь мама-медведица? — спрашивает он добродушно.
Пискля думает ответить ему саркастичным «алоха», но решает, что это слишком уж располагает к беседе. И тогда говорит резко и нервно, будто треск ветки:
— Могу чем помочь?
Гаваец сует руки в задние карманы и пытается наладить контакт:
— Надеюсь. Я старый друг Джорджа. Думал, заеду и поздороваюсь.
С двумя фарами, которые у нее вместо глаз, она обращает на чужака в гавайской рубашке полную силу своего пронзительного, вытаращенного, неморгающего взгляда.
— Очень любезно с твоей стороны. К сожалению, ты выбрал неудачное время. Джордж сейчас дремлет.
Гаваец снимает солнечные очки:
— Да, вот ведь неудача.
— Как тебя зовут?
— Клифф Бут.
— Откуда знаешь Джорджа?
— Я каскадер. Я здесь снимал «Закон охоты».
— Это что?
Гаваец посмеивается.
— Вестерн-сериал, который мы тут раньше снимали.
— Да что ты говоришь.
— Говорю, — он тыкает большим пальцем себе за спину, на вестерн-городок, — что меня состреливали с седла на каждом дюйме этой главной улицы. Что я падал в стога сена с крыши каждого дома. И что слишком часто пробивал головой окно в кафе «Рок-Сити».