Однажды в Голливуде
Шрифт:
Ответ Джорджа она разбирает без труда:
— Я же сказал, что ни хрена не вижу! Откуда мне, блядь, знать цвет волос девахи, которая вокруг меня вечно вьется?
Потом она слышит, как гаваец что-то бормочет, а Джордж ему отвечает:
— Слушай, я тебя не помню, но спасибо, конечно, что навестил... — Все остальное, что мямлит слепой старик, Пискля уже разобрать не может. Дальше — просто бормотание на разные голоса, а потом слышно, как гаваец повышает голос, чтобы докричаться до Джорджа:
— То есть ты разрешил этим хиппи здесь поселиться?
На этот вопрос слышится разъяренный ответ Джорджа:
— А ты, блядь, кто вообще такой?
Она слышит, как гаваец снова пытается растолковать, зачем приехал:
— Я Клифф Бут. Я каскадер. Мы раньше вместе работали, Джордж. И я хотел проверить, что у тебя все в порядке и эти хиппи тобой не пользуются.
— Пискля? — спрашивает Джордж. И отвечает: — Она меня любит, сэр.
На это рыжая девушка улыбается. Берет большой пульт, жмет три раза и смотрит, как Canned Heat играют «Going Up the Country» в «Итс Хэппенинг».
Минут через шесть гаваец выходит из спальни и встает в гостиной, глядя на нее в кресле. Она, не оглядываясь, спрашивает:
— Удовлетворен?
— Я бы выразился по-другому, — отвечает он и сует руки в карманы.
Она оборачивается к нему и говорит с огнем в глазах и улыбкой на лице:
— Я думаю, именно так выразился бы сегодня утром Джордж.
Клифф хмыкает из-за ее пошлого ответа и садится на двойной диван напротив ее кресла.
— Значит, регулярно занимаешься сексом со стариком, а?
— Ага, — говорит она. — Джордж прекрасен. И готова спорить, что у него стоит дольше, чем у тебя, Ковбой.
— Слушай, — говорит гаваец. — Джордж мой старый друг...
— Да он в упор не въезжает, кто ты, на хрен, такой! — перебивает она.
— Пусть так, — не смущается он, — я просто хотел убедиться, что он счастлив и все понимает.
— Он понимает,что я занимаюсь с ним сексом пять раз в неделю, и очень по этому поводу счастлив.— Пискля показывает в сторону спальни: — Если очень хочешь, чтобы ему было неловко, можешь спросить его самого.
Гаваец снимает солнечные очки, придвигается и спрашивает:
— А ты занимаешься с Джорджем сексом пять раз в неделю потому, что его любишь?
Пискля встречает этого гавайского уебка своим фирменным неморгающим взглядом и говорит:
— Еще бы. Я люблю Джорджа от всей души, всем, что у меня есть, и всем, что я есть. И веришь ты в мою любовь или нет, мне, — она понижает голос до шепота, — фиолетово.
Гавайский уебок встречает ее неморгающий взгляд саркастичным вопросом:
— И ты его не подбиваешь переписать завещание или еще на что-нибудь незаконное, а?
На этот вопрос Пискля все-таки моргает — один раз. Но не теряет самообладания и не забывает о своем праведном возмущении.
— Нет, я не подбиваю его переписать завещание. Я его подбиваю на свадьбу.
«Выкуси, умник».
Пискля подытоживает:
— Давай-ка еще раз, помедленнее: в последний раз ты видел Джорджа в ебучих пятидесятых, а тут внезапно заявляешься и хочешь его спасти... от брака? От секса пять раз в неделю? А ты уверен, что ты друг Джорджа? Ты ездишь по округе и спасаешь от брака всех — или Джордж какой-то особенный?
Гаваец сидит на диване, выслушивает все это, а потом говорит:
— А знаешь что... и в самом деле.
И на этом встает с диванчика, идет через дом, выходит в дверь и спускается по лестнице. Удовлетворенная Пискля скрещивает ноги и возвращается обратно к музыкальному шоу Дика Кларка.
Глава двадцать вторая
Альдо Рэй
Альмерия, Испания Июнь 1969 года
Звезда пятидесятых Альдо Рэй сидел на грязном матрасе в душном номере отеля в Испании, по его волосатым плечам и спине стекал пот. Однако он не размышлял о том, где в жизни свернул не туда, раз теперь оказался в этой гнетущей комнате. И не терзал себя мыслями о тех днях однажды в Голливуде, когда работал с такими режиссерами, как Джордж Кьюкор, Майкл Кертиц, Рауль Уолш, Жак Турнёр и Энтони Манн. Он не переживал, что давно лишился своей шикарной квартиры в «Эль Рояль» [42] или миниатюрного «порше», который, хоть и быстрый, был маловат для этого крепыша размером со шкаф. Нет, сидя в жарком номере отеля без кондиционера, в первый вечер съемок новой картины в Испании, Альдо думал о том же, о чем думал в это время каждый вечер. О бутылке.
42
Возведенный в 1929 году в Лос-Анджелесе жилой комплекс в стиле неоренессанса, место жительства многих голливудских звезд. — Прим. ред
Когда Альдо Рэй снимался на локации, съемочную группу, актеров, служащих отеля и, честно говоря, всех, кого только можно было запрячь, привлекали в Алъдо-патруль. Заселяясь в отель или мотель на локации, фактически Альдо находился под домашним арестом. Ему не позволяли выходить на улицу из-за опасений, что он найдет выпивку. Его не пускали в бар отеля. Ему не разрешалось иметь при себе никаких денег. И за всеми входами и выходами тщательно присматривали. Каждому члену съемочной группы давали строгий недвусмысленный приказ: как бы Альдо ни просил, ни умолял и ни уговаривал, ему не наливать. В автобиографии «Бесконечное шоссе» Дэвид Кэррадайн вспоминает, как снимался с Альдо в малобюджетном фильме Фернандо Ламаса «Жестокие». Мистер Кэррадайн писал, что любому молодому актеру, знавшему и уважавшему мистера Рэя с ранних лет, в случае если выпадало встретиться с ним на съемках, давали задание: «Позаботься об Альдо».
К лету шестьдесят девятого Альдо был очень далек от своих высот пятидесятых, когда снимался бок о бок с Богартом, Трейси и Хепберн, Ритой Хейворт, Энн Бэнкрофт и Джуди Холлидей. Но никто и представить не мог, как низко ему еще предстоит упасть. К 1975 году он уже был не в состоянии сыграть роль, требовавшую больше двух съемочных дней (самое долгое, сколько он мог оставаться трезвым).
По мере того как семидесятые переходили в восьмидесятые, человек, которого открыл Джордж Кьюкор — в ходе проб, когда Альдо бросал игральные карты в шляпу, — мог найти работу только у таких бракоделов, как Эл Адамсон и Фред Олен Рэй (не родственник).
В семидесятых годах он снялся в порнофильме, став (тогда и поныне) единственной бывшей звездой Голливуда, получившей награду на церемонии «Эротик Филм Эвордс» — за лучшую мужскую роль в «Сладкой дикарке» 1979 года с Кэрол («Глубокая глотка») Коннорс (в восьмидесятых в порнофильме еще снимется Кэмерон Митчелл).
Также Альдо Рэй стал первой бывшей голливудской звездой, на которую подала в суд Гильдия киноактеров за участие в дешевых непрофсоюзных фильмах.
С самого возникновения Голливуд повидал немало бывших звезд в трудное для них время: о тяготах Рамона Новарро, Фейт Домерг, Тэба Хантера и даже бедного Ральфа Микера красноречиво говорила разница между их новыми и старыми фильмами. И все же никто не сравнится с Альдо Рэем в общеизвестности и тяжести несчастья. В каком бы отчаянии он ни был в ту ночь в Испании летом шестьдесят девятого, двадцать лет спустя эта ночь покажется ему «старыми добрыми временами».