Однолюбка
Шрифт:
— Джошуа?
— Да?
— Ты бы на мне когда-нибудь женился?
— Когда-нибудь… возможно, — пробурчал он.
— У нас были бы дети?
— Когда-нибудь… возможно… Пожалуйста, не шевелись!
Она не шевелилась. Самым лучшим в Джошуа было то, что он ей никогда не лгал.
— Так, готово, — воскликнул он, к ее удивлению. — Раз это все равно халтура, я не буду тебя больше мучить. Выпускаю тебя на арену. Убери все красные тряпки, этот тип был в ярости.
Мэри опустила руки и повернулась. Она без тени смущения прошла
Джошуа захлопнул папку с эскизами и завязал тесемки.
— Ты знаешь номер моего телефона, на случай если у парня неважно с юмором. — Он взглянул на нее с улыбкой, в которой смешались грусть и ободрение. — Три года — долгий срок, Мэри, — сказал он, помолчав. — Мне будет тебя не хватать.
Мэри подошла и обняла его.
— Пока, Джошуа.
— Пока, Мэри. Будь здорова. Может, пришлю тебе открытку с Эйфелевой башни.
10
Ред Стоун сидел за своим письменным столом и рвал завещание Старого коршуна на тысячи клочков — так, по крайней мере, ей показалось. Бумажки разлетались по всему ковру. Ред, похоже, не знал, для чего используется специальная корзина.
С лица стерся даже намек на теплоту. Он выглядел холодным, непримиримым, властным, требующим беспрекословного подчинения и вообще вгоняющим в трепет.
Но Мэри была не из робких. Чтобы не наступать в обуви на завещание, она подняла по пути к креслу для посетителей несколько обрывков.
— Оставь, — прикрикнул он на нее. — Чего тебе здесь надо?
— Ты же хотел до моего отъезда перецеловать пальцы у меня на ногах, — попыталась сострить она и села.
— А парень у тебя в комнате об этом не позаботился?
— Нет. — Она положила ногу на ногу. — Я хотела бы тебе сейчас объяснить, кто это был. Джошуа, тот человек из Феникса.
— Я примерно так и подумал. И что же, я угодил на праздник примирения, да? — съязвил он. — А теперь я изложу свою точку зрения по этому вопросу: я по горло сыт бабами, которые обжимаются то с одним, то с другим. Я тебя больше не хочу, Мэри Вигэм!
Мэри не верила своим ушам.
— Почему ты даже не спрашиваешь, что Джошуа делал в моей комнате?
На виске у него проступила жила.
— Не спрашиваю, — прошипел он, — потому что это меня не интересует!
— Но это не может тебя не интересовать! — возмутилась она.
Он грохнул кулаком по столу.
— Я не желаю ничего об этом слышать!
— Что ж, отлично, мистер Стоун! Ты не желаешь объяснений и не хочешь больше ничего обо мне знать только потому, что другой мужчина положил руку на мое плечо…
— …на твое голое плечо, холодно поправил он. — И все остальное тоже было вполне голым.
— Но это же приезжал Джошуа, и он хотел сделать эски…
— Ну и что? Даже если это был Джошуа? Джошуа существовал до меня, но теперь ты принадлежишь мне, и я больше не потерплю…
Сейчас уже Мэри задохнулась от гнева.
— Чего ты больше не потерпишь? Скольких женщин в своей жизни ты целовал в голое плечо?
— Достаточно! Но это было до тебя! — отрезал он.
— И ты никогда в будущем не станешь этого делать? — зло засмеялась она.
— Еще как стану, пачками! — Он равнодушно усмехнулся. — Потому что сейчас понял, что женщины, которую я ищу, не существует.
— А какую же женщину ты идешь?
— Такую, с которой я был бы уверен, что являюсь отцом ее детей.
Ну что за чушь? — мелькнуло в голове у Мэри, но времени на размышления не было. Точно так же, как вчера в пустыне, ее охватило предчувствие, что вот-вот может кончиться что-то самое важное для нее: ее любовь к Реду, которую она осознала, пожалуй, слишком поздно.
Она взглянула не него без всякой агрессивности.
— Неужели и правда должно кончиться все, что между нами было, Ред?
— А что между нами было, Мэри Вигэм? Банальщина, — цинично сказал он. — Я с тобой познакомился и в первую ночь — почти, а во вторую — полностью поимел тебя. В этом ты ничем не отличилась от других женщин.
Это было слишком! А кто стоял на коленях и обольщал, и говорил о женщине, которая ему подходит? Она почувствовала, что на глазах выступили слезы, и прикусила губу. Подлец, подлец. Так вот какова оборотная сторона медали «настоящего мужчины»! Он нетерпим, упрям, не допускает никаких возражений; все, что он ни делает, правильно, а женщины, поддавшиеся его обаянию, ничего не стоят. Козел!
— Ты хоть раз спросил, кто Джошуа по профессии, если мы собирались вместе ехать в Париж?
— Нет. Он массажист?
Мэри покачала головой.
— Сейчас ты, наконец, меня выслушаешь?
— Не вижу смысла. Зато помню, что видел своими глазами!
Тупик.
— Ты знаешь мой адрес в Фениксе, — тихо промолвила она.
— Не знаю, — возразил он. — И не думаю, что хотел бы узнать.
— Я не буду его тебе навязывать. — Мэри встала и пошла к двери. Обернулась и еще раз посмотрела на него. Он был так сбит с толку, что словно окаменел. Мэри вдруг пожалела его. Кажется, он переживает сильнее, чем она. Она всего лишь обозлилась.
Пусть тебя забальзамируют, «Сын Аризоны», пожелала она про себя, и выставят в пустыне как памятник самому тупому аризонцу.
Вернувшись в свою комнату, Мэри не позволила себе роскоши разрыдаться. Это она сделает потом, в Фениксе.
Она позвонила вниз Педро и выяснила, что Джошуа уже давно уехал.
Ничего страшного, ведь у нее еще оставался арендованный автомобиль, и она в любом случае успеет на последний автобус в Таксон. Она даже сможет снова поговорить с мистером Вудсом. Слава Богу, наступал уик-энд, и Бритта Димэгон, возможно, вернется на работу, раз Колби теперь за границей.