Офицеры и джентльмены
Шрифт:
— Прием, собственно, уже закончился, — заявила одна из секретарш — не Фрэнки. На ногах у нее были веревочные сандалии, а челка, сквозь которую она разговаривала, была черная. — Эверард, по-моему, собирается уходить.
Тем временем лейтенант Пэдфилд был занят тем, что переплачивал за такси; после длительного временного пребывания в стране он все еще находил английскую денежную систему запутанной, а шофер такси старался запутать его еще больше. Услышав эти невнятно произнесенные слова, он всполошился:
— Боже мой! Неужели уже так поздно? Я должен быть на Ибьюри-стрит.
Гай и Йэн не возражали. Доставив их сюда, лейтенант выполнил свое очевидное предназначение.
Дезертирство Пэдфилда усилило решимость секретарши, которую звали Коуни, и она сказала:
— Выпить, по-моему, уже ничего не осталось.
— Мне было обещано шампанское, — настаивал Гай.
— Шампанское! — воскликнула захваченная врасплох Коуни, не знавшая, кто такой Гай, и не имевшая ни малейшего представления, кто такие эти двое в военной форме, неясно маячившие в непроглядной мгле, но хорошо знавшая, что у Спрюса действительно есть несколько бутылок этого вина, отложенного про запас. — Я ничего не знаю о шампанском.
— Ну что ж, мы поднимемся и посмотрим сами, — перебил ее Йэн.
Коуни провела их наверх.
Толпа гостей, хотя и поредевшая, была достаточно многочисленная, чтобы образовать плотную завесу между входом и дальним углом комнаты, в котором расположился Людович. Прошло уже две минуты, как он наслаждался тем, ради чего пришел — вниманием хозяина дома.
— А скажите, схема вашего произведения случайная или обдуманная? — допытывался Спрюс.
— Обдуманная.
— План непосредственно не просматривается. Там есть более или менее общие афоризмы, есть заслуживающие особого внимания наблюдения, которые, по-моему, если мне будет позволено так сказать, исключительно проницательны и забавны. Интересно, есть ли там такие места, где они вымышленны? И кроме того, мне кажется, там присутствуют две поэтические темы, которые появляются снова и снова. Просматривается мотив «Утонувшего моряка». Возможно, это отзвук «Бесплодной земли»? Вы сознательно имели в виду Элиота?
— Не Элиота, — беспокойно возразил Людович. Но моему, его звали не Элиот.
— Очень интересно! И потом это изображение пещеры. Должно быть, вы много читали о фрейдистской психологии?
— Не особенно много. В описании пещеры не было ничего психологического.
— Очень интересно. Спонтанное высвобождение подсознания!
В это время Коуни пробилась сквозь толпу и встала сбоку от разговаривающих.
— Эверард, там два человека в военной форме спрашивают шампанского.
— Боже милостивый, надеюсь, это не полиция?
— Один, возможно, из полиции. На нем какая-то странная форма синего цвета. Другой в форме летчика. Я никогда не видела его прежде. С ними был американец, но он уехал.
— Это очень странно. Ты не дала им шампанского?
— О, нет, Эверард.
— Лучше я пойду и посмотрю сам, кто это.
У двери Йэн столкнулся с Элегантной Женщиной и горячо расцеловал ее в обе грязные щеки.
— Здесь вся выпивка кончилась, — объявила она, — и я направляюсь на свой пост гражданской обороны. Почему бы вам обоим не заглянуть туда? Это неподалеку, за углом,
Их поприветствовал Спрюс.
— Боюсь, мы немного запоздали. Я привел Гая. Вы помните его? — спросил Йэн.
— Да, да, по-моему, мы где-то встречались, — сказал Спрюс. — У нас здесь все уже кончилось. Я только что имел небольшой разговор с очень интересным новым писателем. Мы всегда особенно рады приветствовать сотрудничество военных. Это входит в нашу программу.
Центральная группа гостей расступилась, и позади них стал виден Людович, аппетит которого к разбору его творчества был возбужден, но далеко не удовлетворен. Он обиженно смотрел на стоявшего к нему спиной Спрюса.
— Людович?! — удивился Гай.
— Это как раз тот человек, о котором я сказал вам. Вы знаете его?
— Он спас мне жизнь, — ответил Гай.
— О, это очень странно.
— У меня так и не было возможности поблагодарить его.
— Что ж, сделайте это сейчас. Но не уводите его с собой. Вы застали нас в разгар захватывающего разговора.
— Я думаю, что уйду вместе с пэром.
— Да, пожалуй.
Просвет в толпе снова закрылся. Гай протиснулся между гостями и протянул руку Людовичу, который с выражением нескрываемого ужаса поднял на него свои рыбьи глаза и, вяло пожав протянутую ему руку, отвернулся.
— Людович, вы, конечно, помните меня?
— Это в высшей степени неожиданно.
— Группа Хука. Крит.
— О да, припоминаю.
— Я всегда питал надежду встретиться с вами. Столько всего, о чем нам надо поговорить! Я узнал, что это вы спасли мне жизнь. — При этих словах Гая Людович безмолвно, будто в раскаянии бия себя в грудь, поднял руку к ленточке военной медали. — Кажется, вы не очень рады видеть меня.
— Вот это удар! — сказал Людович, переходя на казарменный жаргон. — Вы как снег на голову! Вот уж не ожидал встретить вас здесь. Только не у мистера Спрюса. Кого-кого, но не вас, где-где, но не здесь.
Гай уселся на стул, на котором до этого сидел Спрюс.
— Я смутно помню те последние дни на Крите и в лодке.
— Лучше забудьте, — сказал Людович. — Есть вещи, о которых лучше забыть.
— О, что вы! Не слишком ли вы скромничаете? Кроме того, меня мучает любопытство. Что произошло с майором Хаундом?
— Я слышал, его считают пропавшим без вести.
— А разве он не в плену?
— Простите, мистер… э-э… капитан Краучбек. Я не служу в управлении учета личного состава.
— А саперный капитан, который взял нас в лодку? Я был в ужасном состоянии, да и он не в лучшем: он бредил.
— Вы тоже бредили.
— Да. А сапера вы тоже спасли?
— Я думаю, он утонул в море.
— Послушайте, — предложил Гай, — вы не собираетесь пообедать?
Это прозвучало так, будто призрачный шекспировский Банко вдруг превратился в хозяина.
— Нет, — отрывисто сказал Людович. Нет! — Не извинившись, не сказав ни слова на прощанье Гаю, Спрюсу или Фрэнки, он внезапно бросился к парадной двери, ведущей на лестницу, и выскочил в спасительную уличную темноту.
— Что с ним стряслось? — удивился Спрюс. — Не мог же он напиться здесь. Что вы сказали ему?