Огонь с небес
Шрифт:
Удар достиг цели. Адмирал взревел потревоженным охотниками медведем.
— Что?! Да как можно-с… Сапоги дырявые, хамло беспородное, да мы их в порошок! Офицерам штаба, внимание! Боевая тревога! Где авианосный ордер?!
— Пятьдесят миль от берега, походный порядок.
— Выстроить боевым порядком, удаление от берега сил охранения на десять миль! Блокировать побережье, чтобы ни одна мышь не проскочила! Авианосцу поднять усиленную группу прикрытия в воздух, установить боевое дежурство над сводной группой и над Кронштадтом! Личному составу флотских баз в ружье выдать двойной боекомплект! Выставить посты на Диаметре, сводный доклад по обстановке мне каждые
Офицеры бросились за работу.
— Не извольте беспокоиться, Ваше Императорское Высочество. Эти щеголи гвардейские… они еще не знают, кто такие моряки. Давно сапогом в зубы не пробовали… так мы их угостим… до крови угостим… я лично угощу. Ох… простите, вырвалось…
— Да ничего… — Ксения улыбнулась. — Я все-таки жила с настоящим мореманом…
Последнего — можно было и не говорить. Флот был у нее в руках — и силы стали как минимум равными…
Не последнюю роль в успехе переворота должна была сыграть Гвардия — гвардейские полки, расквартированные в самом городе.
У гвардейских полков — за редким исключением — было славное прошлое и никакое настоящее, что многим не нравилось. Их деградация началась еще в двадцатые, когда страну кидало то влево, то вправо, и люди не знали, чего бояться — то ли правого военного переворота, то ли левого рабочего мятежа, инспирированного эсерами. Его Величество, Император Николай, которому в ту пору угрожали едва ли не открыто, считал гвардию ненадежной. У Царского Села была введена ротация охранных полков, причем полки брали из числа тех, кто брал Восток — они были меньше подвержены воздействию пропаганды. Гвардейцев это мало устраивало.
Потом маятник качнулся обратно. Теперь Гвардия считалась этаким «дворянским потешным войском» — местом, где можно служить красиво и без особого риска, в пределах Санкт-Петербурга и округа. Но тут встал другой вопрос — люди, которые постоянно в столице, которые подвержены разлагающему влиянию желтой прессы и интеллигенции, могут задумать что-то совсем недоброе.
Сначала планировалось даже не сообщать ничего солдатам. Просто офицеры должны были показать, что они контролируют ситуацию, и вырвать отречение. На крайний случай — были несколько надежных частей из Афганистана. Их переброской и задействованием должен был заниматься Наследник Бухарский: если бы не распускал руки на женщин — то и занимался бы.
Итак, почти сразу офицеры оказались перед необходимостью пропагандировать солдат, чтобы поддержали их. Поддержали в очень опасном предприятии.
Павловцев, как и других гренадеров, набирали в основном из казаков, правда, в Павловский полк отбирали невысоких и курносых, в память о Павле Первом. А казаки были не из тех, кому дай, он и прожует. Лихие люди были.
Примерно в восемь часов утра, когда стало понятно, что Наследник Бухарский убит в своем доме и рассчитывать на части из Средней Азии нечего (а деньги пропали до этого, и теперь оставался только кнут в виде шантажа) — в полк приехали офицеры из числа заговорщиков. Их встретил командир полка, тоже состоявший в заговоре, и тоже — поимевший отношение к грязным деньгам из Кабула. После коротких переговоров полк выстроили на плацу.
— Здравия желаю, павловцы!
— Здра жлаем гос гнрал!
За такое приветствие — на флоте можно было угодить на гауптвахту, но пехота считала, что это «круто». А Гвардия — по сути, была пехотой.
— Павловцы! Вояки! Вы слышите меня?!
— Так точно!
— Я вас не слышу!
— Так точно!!!
— Настало время, павловцы, постоять за Россию! Узурпаторы…
А среди павловцев стоял в общем строю лейб-гвардии прапорщик Тимофей Подлясных. Он был не казаком. И более того — если бы контрразведка работала повнимательнее — вряд ли бы он попал даже в армию. Не говоря уж о том, чтобы в гвардию.
Он был сыном священника, но по взглядам — законченным разночинцем, то есть негативистом, провокатором и потенциальным бунтовщиком, то есть человеком, который в любой взрывоопасной человеческой массе запросто сыграет роль детонатора, первым крикнет — бей! А «негативист» означало то, что взгляды у Подлясных и на власть, и на Престол, и вообще на страну были сугубо негативными. Это вообще родовая черта разночинцев — они живут в печали, неустроенные, и злы на весь мир за то, что остальные не следуют их примеру, а просто живут. Для них, образно говоря, Австро-Венгрия не то место, где жил и творил великий Моцарт, а то, где его отравили. Во всем они упорно ищут негатив, и во всех проблемах обвиняют кого угодно, кроме себя самих. При этом у них часто острый, изворотливый, цепкий ум, который очень даже может пригодиться, если только тебе удастся достучаться до каких-то глубинных слоев личности разночинца и приставить его к делу.
В армию он пошел по совету, потому что отслужившим в армии полагаются немалые льготы — так что пошел добровольцем. В Гвардию он попал из-за своей внешности — среднего роста, курносый блондин, как и положено для Павловского полка. А здесь — он пригодился командиру, которому надо было, чтобы кто-то писал бумаги и приглядывал за хозяйственными делами… как и в любом полку их было достаточно, а для боевого офицера хозяйственные дела — сущая мука. Вот он и приглядывал… и прижился в полку, подписал первый контракт и благодаря высшему образованию стал прапорщиком, то есть пошел по офицерской лестнице. Хотя армию он тоже недолюбливал и к положенному порядку относился скептически.
Как только он стал офицером, командир принял еще одно, скорее всего, неверное решение — поручил ему проводить политинформацию. Сейчас, в век, когда телевизор можно смотреть на ходу на экране мобильного коммуникатора, а Интернет настолько доступен, что бесплатный доступ по всему Невскому — наверное, политинформация была глупостью. Но солдаты из обилия информации выбирали совсем не то, что положено: смотрели футбол, украдкой скачивали порнуху. Так что кто-то должен был доводить необходимый минимум. Вот его и доводил Подлясных, а солдаты называли его меж собой, как обычно и бывает в таких случаях, — Сказочник.
Но сейчас — он едва ли не первым почувствовал неладное. Это что такое? Что за выступление? Куда? Почему? И что за слова — про угрозу Державе?
Какая, к черту, держава?! Угроза державе — дубинноголовые у трона, а сам трон прогнил насквозь. Право, неудобно бывает — выехал на вакацию, а там на тебя смотрят, как на лапотника из немытой России…
Что есть, то есть — не удавались у Подлясных вакации. И дамы косо смотрели. Фигура так себе — физминимум сдавал еле-еле, после контрольных пробежек лежал как убитый. Да и к гигиене прапорщик имел самое отдаленное отношение… не замечали, почему-то от разночинцев постоянно пахнет чем-то неприятным. Даже от рабочих так не пахнет…