Огонь с небес
Шрифт:
А эти… ох, что-то врут. Ох, врут. Вон — стоит, перчатки как мнет — нервничает. Неладно что-то. А он не дурак — голову в петлю совать. Нет, это — без него, господа…
И заговорщики были… настоящими дубоголовыми. Гвардия, одно слово. Посадили бы утром в машины, да и вывезли бы в город… и кто бы чего сказал? Солдату — дело телячье, посадили в машину, он сел и поехал. Так нет, распропагандировать решили, придурки. Пропагандисты хреновы.
Так что они проиграли еще до начала. Хотя и не понимали этого.
— Господин генерал! — крикнул он, улучив момент. — Вопрос!
И все замерли. Генерал посмотрел в ту сторону, откуда раздался крик — с недоумением…
— Говорите!
— А письменный приказ выступать есть?!
Вопрос хороший, конечно. Первый, который надо задавать в таких случаях.
— Конечно, есть. Кто желает — извольте выйти из строя, ознакомиться.
Чувствуя на себе взволнованное молчание строя, Подлясных вышел. Полковник, смотревший на него волком, протянул бумагу.
— Попомнишь у меня… — едва слышно сказал он.
Отступать было некуда.
— А почему это подписано Шубовым?! — крикнул он так, что услышали все. — Разве не господин генерал Романов начальник Петербургского военного округа? Что это все значит?! Где подпись генерала Романова?
— Арестовать! Полковник Суходольский, исполняйте.
— Есть!
Но не успел полковник Суходольский и пара солдат военной полиции вмешаться — Подлясный закричал благим криком:
— Товарищи, это мятеж! Нас же на Дворцовую ведут!
— Арестуйте этого провокатора! — вышел из себя генерал.
Суходольский и двое из военной полиции схватили Подлясного, тот вырывался и кричал, строй немо молчал, и все было уже очень плохо. Они попытались повести его к штабу — и тут ефрейтор, со значком Георгия четвертой степени на груди, заступил полковнику дорогу.
— Извиняйте, Ваше Благородие, но вы нам по-простому разъясните — это правда, что ли?
— Что именно — правда? — сухо спросил командир полка.
— Ну, то самое, что Сказочник сказал. Он, конечно, человечишко-то плюгавый, да и мы не без головы. А супротив власти мы выступать несогласные, так и знайте. Нет, несогласные…
И толпа зашумела. Пока глухо — но зашумела. Слово «несогласные» услышали все.
— Зачем же нам против власти выступать, — заговорил ефрейтор уже громче. — Жалованье идет, службу мы, как положено, справляем. А если ж говорить про Его Высочество, так то другое дело. Пусть нас выстроят, как положено, присягу примем. Тогда уж мы как положено — и в огонь, и в воду. Я так говорю, солдаты?
И сразу с нескольких мест закричали: «Да, да, дело говоришь», потому что мыслишка, что что-то неладное происходит, закрадывалась в голове у многих, и многие, по здравому размышлению, считали, что лучше бы держаться от всего этого подальше. Требование от офицеров объясниться — в такой ситуации вполне законное, а напоминание про присягу — тем более. Присягу — пока организуют, как положено, ведь это время пройдет. Может, и пронесет…
— Вы смеете неповиноваться?! Вы — Гвардия, наконечник копья!
— Так-то оно так, — в словах ефрейтора была виноватая непреклонность, — да только на копье бросаться, чтобы самоубиться, мы не желаем.
Генерал сошел с трибуны. Встал перед строем.
— Стыдитесь, павловцы. Кого вы слушаете? Разночинского провокатора, затесавшегося в ваши ряды, да парочку паникеров. Или меня, боевого генерала.
Вперед шагнул один из унтер-офицеров.
— А вы нас в бой не вели, господин генерал.
— Кто еще так думает?
Военные полицейские, очень небольшая группа, прибывшая с заговорщиками, уже поняла, что плохо дело. Они обязаны были поддерживать закон и порядок, но их было всего четверо, а против них — в несколько сот раз больше…
— Я… — шагнул вперед еще один унтер-офицер.
— И я… — Чернов, уважаемый всем полком, побывавший в Персии. — Неладно что-то, братцы, вот вам крест, неладно…
— Да я вас… под арест, — выкрикнул Суходольский.
Напрасно.
— Наше дело малое. А сами на такое дело не пойдем…
Вперед шагнул еще кто-то, потом еще.
— …да и вас не выпустим!
Хлопок выстрела потерялся в гуле гвардейской толпы, а через секунду толпу прорезал полный боли и ярости крик одного из гвардейцев.
— Сашку убили! Брата мово!
Это и стало последней каплей — солдатская толпа с ревом бросилась на офицеров и стала их убивать…
Потом — Высшее Военное Присутствие минимальным перевесом голосов признает солдат, расправившихся с начальниками, невиновными, указав, что, несомненно, имевший место со стороны начальников умысел на вооруженный мятеж и выступление против Престола сам по себе — настолько опасное деяние, что ради недопущения этого позволительно принимать любые средства, пусть даже и в нарушение установленного порядка чинопочитания, когда как другими средствами остановить мятеж невозможно.
Далеко не все поступили так, как павловцы.
Полностью поднялся элитный Преображенский полк. Полковник Преображенского полка, граф Шубов, пользовался непререкаемым авторитетом среди однополчан. Комендантские роты. Военные части, расквартированные в Финляндии, целая дивизия. Моментально заволновалась едва замиренная до этого Польша. Поднялась часть жандармерии — ох, не просто так убили Ахметова. Осторожный и хитрый татарин не стал бы ни на чью сторону и другим бы не дал, а двое из троих командиров жандармских частей, расположенных рядом со столицей, были назначены из армейских офицеров, обладающих реальным боевым опытом. Где они его получили — надо говорить?
Столица — можно было сказать, что и столица, и окрестности находились под контролем заговорщиков. Сейчас только оставалось — лихорадочно поднимать армию.
На этом хорошие новости заканчивались.
Стало понятно, что действительно исчез граф Сноудон, имеющий прямой выход на Его Величество, Эдуарда Девятого, Короля Англии. Только по этому, прямому и нелегально действующему, каналу можно было получить помощь — в частности, задействовать оперативные группы САС и СБС, которые в ближайшее время должны были прибыть в Гельсингфорс, Ревель, некоторые другие города под видом яхтсменов и туристов. Сейчас пытались наладить связь с британским посольством, но британцы относились к подозрительным русским с вполне понятным недоверием. Оно и понятно: объявить персонами нон-грата и выслать весь персонал посольства, а то и разорвать дипломатические отношения за пособничество мятежу — у русских ни разу не заржавеет. К тому же в британском посольстве просто не знали о готовящемся заговоре: это было единственным приемлемым решением. Посольство постоянно прослушивалось, там могли быть агенты русской разведки, любой младший дипработник мог что-то подслушать или скопировать и выдать за большие деньги русским. Любой контакт британского дипломатического работника с русским старшим офицером моментально стал бы предметом серьезного скандала. А ведь нарваться можно не только на контрразведке: какой-нибудь фоторепортер снимет — и все. Или любопытствующий — сейчас у каждого сотовый, а в сотовом и фотоаппарат, и видеокамера. Перед тем как пропасть, граф Сноудон передал сигнал тревоги и условный сигнал «лечь на дно» — вот только лечь на дно никак не получалось. Те, кто участвовал в заговоре, думали, что на них спустили убийцу — может, убийц — и старались спастись. Обстановка была бестолковая и нервозная.