Огонь войны и пламя любви
Шрифт:
— Всё плохо, да? — удручённо пробубнил он. — Лучше бы я умер.
— Может…может можно тебя вылечить? — высказал надежду Дорогвон.
Тут они услышали за спиной злорадный смех и обернулись. На них надменно смотрел Ликанчук, пленный оборотень, скованный цепями.
— Что, понял теперь, какая честь тебе уготована? — спросил он Саира. — Рана твоя подарила тебе возможность стать могучим существом, гораздо сильнее, чем люди. Обычно Васенчук сам выбирает, кого обратить, и твоё обращение — случайность. Однако наш вожак и эту случайность смог направить во благо стаи. Все мы слышим его голос у себя в голове, отдающий
— Ах ты мерзкая тварь! — гневно закричал Дамир и прежде, чем кто-то что-либо успел сделать, подскочил к пленнику и в яростном порыве всадил в его сердце свой клинок.
Оборотень дёрнулся, прохрипел и обнажил длинные клыки, но уже через мгновение замер. Замер навсегда.
Глава 8
Проклятье Саира
Гробовое молчание воцарилось вокруг Саира. Казалось, тягостные думы всех присутствующих густым облаком нависли над его судьбой. Дорогвон мрачно взирал на охотника из-под густых бровей, Витмир вздыхал, почти поскуливая, будто это не закалённый в боях молодой воин, а напуганный ребёнок. Дамир озабоченно глядел на бывшего друга, мучаясь и раскаянием, и жалостью к нему.
Саир был мрачен, как никогда. Чувствуя, что никто не осмеливается что-либо сказать, охотник решил сам прервать тягостное молчание.
— Вы должны убить меня, — замогильным голосом проговорил он.
— Об этом не может быть и речи! — Дамир вскочил на ноги и подошёл к отчаявшемуся мужчине. — Наверняка есть какое-нибудь средство.
— Действительно, рано унывать, — подхватил Витмир. — Кто-нибудь да знает, как тебя вылечить.
— И где мы будем искать такого кудесника? — с горестной иронией спросил соратников Саир. — Идёт война, нет времени на поиски волшебных средств или чудо-лекарей для меня.
— Тут ты прав, — согласился с ним Дорогвон. — Мы не можем ради одного воина, пусть даже самого лучшего, забыть о своей миссии. Мы должны спешить к Мрачным горам на подмогу нашим союзникам. И в тоже время нельзя оставлять тебя среди эресвенцев, так как рано или поздно ты обратишь свою силу против нас.
— Вот и говорю я, что вы должны убить меня, — ответил охотник.
— У меня рука не поднимется, — заявил военачальник.
— И у меня, — тихо проговорил Витмир, напуганный безысходностью ситуации.
— Придётся поручить это дело тебе, — обратился Саир к бывшему другу.
— Да ты что… я не могу…это как же… — промямлил Дамир, — столько всего мы пережили с тобой. Да, между нами выросла вражда, но я не могу сделать то, о чём ты просишь.
— Что же мне самому себя убить? — вопросил Саир.
— Плохо это, — проговорил Дорогвон, — не должно славному эресвенцу погибать столь паскудной смертью. Вот что. Предлагаю следующее. Ты, Саир, отправишься к побережью Серебряного моря. Там некогда жили разные народы, но нынче все селения разорены ордами Варкана. Край тот опустошён. Там не сможешь ты причинить никому вреда, просто потому что нет там никого. Поселись в том пустынном месте. Когда же кончится война, твои верные
— Я готов вновь отправиться в Пещеру Желаний ради Саира! — разволновался Витмир.
— Думаешь, там есть необходимое средство? — с надеждой спросил Саир.
— Уверен в этом! — ответил юноша, стараясь подбодрить соратника, — страж Пещеры наверняка знает о способах снять заклятье.
— А если ты погибнешь, если не доживёшь до победы? — с недоверием отозвался охотник, — или если победы и вовсе не будет? Что если Варкан победит?
— Быть этого не может! — горячо возразил Дорогвон. — Разве имеешь права ты сомневаться в победе добра над злом? Мы должны верить, что одолеем проклятого колдуна!
— К тому же если я и погибну, — добавил Витмир, — Марус Краснослов может отправиться с тобой в Пещеру Желаний, да и Ранарт Рахт не откажет в помощи.
— Все эти рассуждения не внушают мне надежды, — промямлил Саир, — песенка моя, похоже, спета.
— Не сметь отчаиваться! — рявкнул Дорогвон. — Не позволю столь славному сыну Эресвена терять надежду! Я пока ещё твой начальник и потому приказываю тебе отправляться к морскому побережью и ждать окончания военных действий.
— А что если мерзкий Васенчук призовёт меня в свои ряды? — не соглашался охотник. — Что если не смогу я противиться его воли и пополню ненавистный сброд оборотней?
— Вот поэтому ты и должен до наступления полнолуния ускакать отсюда как можно дальше, — убедительно проговорил Дамир. — Чем дальше ты будешь, тем тише будет голос Васенчука в твоей голове и тем слабее станет его власть над тобой.
В этих словах был здравый смысл, и Саир согласился. Не мешкая собрался он в путь. Подавляющее большинство воинов не знали, что происходит с охотником, поэтому они весьма изумились странному решению. Ратники не могли взят в толк, почему это Дорогвон вдруг отсылает неизвестно куда такого опытного человека, который наверняка бы пригодился в пути и тем более в бою. Когда Витмира и Дамира спрашивали об этом, они упорно молчали.
Прощание было недолгим и неловким. Витмир чуть ли не плакал, глядя на потухшие глаза бывшего предводителя королевской охотничьей экспедиции. В них, казалось, не было надежды. Дамир, потупив взор, смотрел в землю. Саира так и подмывало рассказать ему напоследок, что жена его несчастлива в браке. Охотник с самого начала выступления из Западного города желал рассказать бывшему другу о своём волнительном разговоре с Викалиной, да только так и не решился. Вот и теперь, прощаясь, как он полагал, с Дамиром навсегда, Саир лишь сухо обронил:
— Береги Викалину… и будь с нею поласковее.
Щёки Дамира вспыхнули, но этого не было видно из-за густой бороды, обрамлявшей его лицо. Дамир подавил в себе волну возмущения, а потом неожиданно для себя сказал те слова, какие мечтал произнести вот уже много лет.
— Прости, Саир, — промолвил он, по-прежнему не поднимая на охотника глаз. — Прости и меня, и Викалину. Не правы мы были… вот и не заладилась наша семейная жизнь.
— Да чего уж теперь говорить… — растерянно буркнул Саир и, не желая продолжать тяжёлый разговор, запрыгнул в седло. Он помахал воинам, склонил в почтительном поклоне голову перед Дорогвоном и, вымученно улыбнувшись Витмиру, пустился галопом на запад.