Охотники за сокровищами
Шрифт:
Его напарник Линкольн Керстайн, который не верил, что из Германии удастся выбраться «до пенсии», в сентябре 1945 года был освобожден от военной службы в связи с особыми обстоятельствами – у его матери диагностировали рак – и вернулся в Америку. В 1946 году он вместе со своим партнером по бизнесу хореографом Джорджем Баланчиным основал Балетное общество (в 1948-м оно было переименовано в «Нью-Йорк Сити балет») – одну из лучших и самых известных балетных трупп ХХ века. До 1989 года Керстайн оставался ее генеральным директором. В 1964-м он опубликовал сборник своей военной поэзии «Стихи рядового первого класса». Но в целом он редко вспоминал годы службы в Европе, даже несмотря на то что еще несколько лет переписывался с Поузи и думал написать вместе с ним книгу. Ему удалось даже уговорить Стаута стать соавтором
К концу жизни Линкольн Керстайн считался одним из культурных героев своего поколения и, возможно, самым заметным покровителем искусств. «Он принадлежал к тем редким талантам, – писала критик Клементина Крисп, – которым близки все художественные сферы своего времени. Балет, кино, литература, театр, живопись, скульптура, фотография – он всему уделял внимание». В 1984 году Рональд Рейган вручил ему президентскую медаль Свободы. Керстайн также получил Национальную медаль искусств (1985) и разделил с Баланчиным Золотую медаль за заслуги от Национального общества литературы и искусств. Линкольн Керстайн умер в 1966 году в возрасте 88 лет.
Уокер Хэнкок покинул Европу в конце 1945 года, вскоре после того, как основал пункт сбора в Марбурге. Он вернулся домой и построил дом, о котором столько мечтал на войне. Они с Саймой жили и работали в Глостере, штат Массачусетс, до конца жизни. Уокер вернулся к преподаванию в Пенсильванской академии изящных искусств и прослужил там до 1967 года. Он также оставался крайне востребованным скульптором. Главным его трудом может считаться Пенсильванский мемориал войны, расположенный на железнодорожной станции «30-я улица» в Филадельфии. Законченный в 1952 году мемориал, посвященный тысяче тремстам работникам железной дороги, погибшим во Вторую мировую войну, представляет собой фигуру солдата, поднимающегося ввысь в объятиях архангела воскрешения Михаила. Одной из последних его работ был официальный бюст Джорджа Буша-старшего.
Хэнкок был награжден Национальной медалью искусств (ему вручил ее Буш-старший) в 1989 году и президентской медалью Свободы в 1990-м. Его жена Сайма умерла в 1984 году, Уокер Хэнкок пережил ее на 14 лет и умер в 1998-м в возрасте девяноста семи лет, обожаемый всеми, кто его знал. Ему до конца дней удалось сохранить свой вечный оптимизм – в 1997 году он писал: «Хотя я прожил на редкость счастливую жизнь и мне всегда способствовала удача, я тоже несу на себе тяжкий груз воспоминаний, иногда трагических. Но я твердо избрал для себя путь, который на старости лет может считаться обязательным, – стараться как можно меньше думать о таких вещах».
Джеймс Роример оставался в Европе до начала 1946 года как глава Западного военного округа ПИИА 7-й армии США. Затем он вернулся в музей Метрополитен в Нью-Йорке и в 1949 году стал главой «Клуатров» – здания, хранившего музейную коллекцию средневекового искусства, которое он сам еще молодым куратором помогал открывать. Как следовало из его писем домой, он собирался писать книгу. После нескольких неудачных попыток в 1950 году воспоминания о его службе в ПИИА были наконец опубликованы по названием «Выживание». К тому времени страна была переполнена военными мемуарами, и книга не нашла читателя. Это был редкий случай разочарования в жизни, состоявшей из непрерывных успехов. В 1955 году Джеймс Роример, не потерявший ни проницательности, ни работоспособности, стал преемником Френсиса Генри Тейлора в должности директора художественного музея Метрополитен – одной из самых высоких в мире американских музеев.
Во многих смыслах Джеймс Роример был нужным человеком в нужном месте, но вряд ли эти совпадения можно считать случайными, поскольку энергия, ум и целеустремленность таких людей обыкновенно помогают им найти себя в этом мире. В конце 1940-х – начале 1950-х США из культурной провинции превратились в один из центров мировой культуры и искусства. Благодаря Второй мировой войне миллионы американцев познакомились с искусством и архитектурой Европы и Азии, и из этого знакомства мгновенно выросли интерес и преклонение перед
Джеймс Роример гордился своей службой в ПИИА и практически никогда не снимал армейских сапог – он носил их и на работе, и с костюмом, и со смокингом. Его смерть во сне от сердечного приступа в 1966 году стала огромной потерей для всего художественного мира. Ему было всего шестьдесят лет.
Прощание проходило в его любимых «Клуатрах». Церемонию посетили более тысячи многочисленных друзей и поклонников Джеймса Роримера, ведь его знали во всем мире. «Он был погружен в историю, – говорил в своей речи его друг и коллега по ПИИА Шерман Ли, – и черпал из нее добродетели терпения и неуклонного следования цели. Он обладал тончайшим вкусом, он знал и мог измерить цену культурного наследия, и как бы стремительны ни были перемены кругом, он всегда пытался сохранить это наследие, чтобы каждый имеющий глаза мог его увидеть».
Впрочем, еще лучше кредо Роримера можно выразить его же словами. Когда его спросили о секретах успеха, он ответил: «Удачный старт, желание – даже страстное стремление – работать за пределами обязанностей, игра только по-честному и умение распознавать возможности еще до их появления. Иными словами, важно найти курс и твердо его держаться». Он точно так же мог бы отнести эти слова к службе ПИИА и своей роли в ней.
К лету 1946 года только двое хранителей памятников первого призыва оставались в Европе: те, кто там погиб.
Уолтер Хачтхаузен, убитый в Западной Германии, был похоронен на Американском военном кладбище в голландском городе Маргратене. В октябре 1945 года его родной университет в Гарварде получил письмо от Фриды ван Шаик, которая подружилась с Хачтхаузеном во время его пребывания в Маастрихте вместе с 9-й армией США и теперь ухаживала за его могилой. «После нашей первой встречи он несколько раз бывал в нашем доме и стал близким другом семьи. <…> Нас невероятно опечалило известие о его внезапной смерти. <…> Я бы очень хотела связаться с его семьей. Он похоронен на большом Американском военном кладбище в голландском Маргратене (в шести милях от моего дома), и я присматриваю за его могилой. <…> Знаете ли вы адрес его матери? Я буду крайне признательна, если вы поделитесь им со мной». Один из начальников штаба писал его матери: «В последний раз, когда я видел его в Маастрихте в прошлом феврале, он казался таким довольным своей работой и так гордился ею. Вы – как и все мы – можете гордиться им. Это невосполнимая утрата». Так что Уокер Хэнкок был прав, когда говорил, что «те немногие – и друзья, и враги, – кто видел его за работой, благодаря ему останутся лучшего мнения о человечестве».
Рональд Бальфур был похоронен на британском кладбище под немецким Клеве. В 1954 году на восстановленное здание городских архивов повесили мемориальную доску с его портретом и словами: «Майор Рональд Э. Бальфур, преподаватель Кинг-колледжа в Университете Кембриджа, погиб в бою в марте 1945 года в районе Клостер-Шпик. Британский офицер Службы охраны памятников, он спас бесценные средневековые архивы и предметы искусства из городов Нижнего Рейна. Мы чтим его память». Через десять лет после смерти Бальфура в Клеве приехала его мать. Городские власти заверили ее, что «высоко чтят память этого прекрасного человека», и пообещали «приложить все усилия, чтобы за его могилой всегда был особый уход». Но вряд ли эти слова могли примирить ее с утратой сына.