Окаянная душа
Шрифт:
Курт жадно уставился в лицо Эни, словно голодающий на рассыпанные по столу крошки. Движения губ, раздувающиеся ноздри — есть, есть движение. «Не замирай, не отдавай меня тьме снова! — хотелось ему крикнуть. Эни повернула к нему голову. — Да, движение, движение — жизнь! Двигайся! Прочь, тьма! Прочь от меня! Прочь!»
Курт тяжело выдохнул. Чувство, словно воздух не хочет покидать тело. Переработанный, удушающий воздух цепляется за легкие, теряется, запутывается в ребрах и душит, душит, душит. Янтарные глаза сфокусировались на Курте. Все, теперь он точно знал, что Эни смотрит на него, видит теперь только его. Вдох-выдох. Новый вдох получился легко и успокоено.
— Так чувствуешь или нет? — Эни вопросительно ловила взгляд Курта. Тот старательно прятал глаза, опасаясь, что остаточные следы приступа отразятся в них болью. Курт расцепил свои руки и с удивлением заметил на коже красноватые отпечатки, словно кто-то с силой вдавливал в нее миниатюрные полумесяцы. Он настолько отвлекся, что не заметил, как вцепился ногтями в собственную кожу, да так, будто хотел прокопать все слои и добраться до сосудов. Засосало под ложечкой. Даже как-то подташнивать стало.
Курт с трудом оторвал взгляд от собственных рук и уставился на Эни. Она уже давно что-то ему твердила. Или что-то спрашивала. Сосредоточить внимание на ней оказалось ужасно сложным занятием. Интересно, чувствует ли то же самое Эни, когда, отвлекшись на что-нибудь экстраординарное, пытается вновь сфокусироваться на собеседнике? И как теперь по этой причине кидаться тапками в Эни, если он сам начинает замечать у себя подобную привычку?
— Что у тебя? — с трудом выговорил Курт. Янтарные глаза по цели, янтарные глаза по цели… Не отвлекаться, не отвлекаться…
— Аромат лимона. — Эни вновь принюхалась.
— Лимона? — Курт нахмурился. Спокойствие обрушилось на него лавиной апатии. Но именно эта доза апатии смогла уравновесить тревожную энергию, заставляющую биться его сердце с бешеной скоростью, а мышцы сводить судорогой. Вот он едва не задыхался, словно забывшийся эпилептик, и тут вдруг щелкнул незримый выключатель — и вуаля — разум наполнился холодным спокойствием. Дыхание стало ровным, ритмичным. Все что сейчас предстанет перед Эни во взгляде его — это лишь спокойствие, разумность, хладнокровие, — все то, за что его ценили окружающие, то, что позволило ему приобрести статус президента Ученического Совета.
Эни вопросительно глядела на него. Ее глаза всегда источали теплоту, даже в минуты расстройства или усталости. Курту очень хотелось широко ей улыбнуться. Ведь необязательно строить из себя ледяное полено перед Эни — она не оценит. Не эти черты в нем были ей по душе. Может, если бы они были одни, Курт смог бы расслабиться — наверняка смог бы. Только с Эни он мог ощущать ту умиротворенность, о которой не смел даже мечтать до встречи с ней. А так, не расслабишься. Чертова репутация. Он словно выполнял очередную каждодневную тренировку. «Я — лед, вокруг меня лед, и я вижу, как вы млеете от того, что я лед». Ну, ничего. Курт не жаловался. Тренировки тоже полезны.
— Лимоном пахнет. — Эни сглотнула. — Почему пахнет лимоном?
— Я ничего не чувствую.
Нос Курта все еще щекотал остаточный душок листка с рейтингом. Если в кабинет закрался иной аромат, то сквозь этот запах он пробиться не мог. Дверь кабинета открылась. Ученики тут же примолкли, чинно изобразив примерных и послушных детишек. В помещение впорхнула Лучникова — преподаватель географии. В обычной своей суетливое манере она жестикулировала и что-то втолковывала сопровождающему ее человеку. Курт попытался сфокусироваться на собеседнике Лучниковой, но на фоне ее энергичности и способности занимать больше пространства, чем того требовала ситуация, незнакомый субъект пребывал почти в полной невидимости.
Процессия достигла района доски. До Курта донеслись отдельные фразы несвязной речи Лучниковой — она бойко говорила что-то о «творческой организованности». Стоявший рядом с ней молчал. Впереди сидящие ученики привстали на местах, поэтому из-за их голов Курту удалось заприметить только то, что оппонент Лучниковой был невысокого роста.
Взгляд Курта упал на Эни. Лица ее он видеть не мог, но почувствовал, как девушка напряглась.
— Эни? — позвал Курт, осторожно касаясь кончиками пальцев ее спины. В следующую секунду он отдернулся к спинке стула, потому что Эни резко развернулась к нему. Никогда прежде он не видел такого пламени в ее янтарных глазах. Она исступленно вцепилась в его руку и громко прошептала:
— Это он!
Курт вытаращился на нее. Его мозг кольнула догадка, но как же он не хотел, чтобы это было правдой!
— Кто?
— Мой БЕЛЫЙ РЫЦАРЬ! — Эни сильнее впилась ногтями в кожу его руки, но через мгновение выпустила и отвернулась, взбудоражено качнувшись на стуле.
Курт с секунду смотрел на ее спину — Эни слегка потрясывало. Тогда он встал во весь рост и испытующе уставился на Белого Рыцаря девушки. В таком положении никто ему обзор не закрывал. Рядом с трещащей без умолку Лучниковой стояла худенькая фигурка, почти утопающая в своей мешковатой одежде. С ходу бросались в глаза снежно-белый цвет ветровки мальчишки и черные ленты, обмотанные вокруг рукавов. На голове у него, как и описывала Эни, была надета темная шапка-гаврош, а поверху натянут капюшон. (И это в помещении-то?!) Он не шевелился, безмолвно выслушивая болтовню преподавательницы географии, но Курт, всматриваясь в развязность его позы, в положение рук, засунутых в карманы, и полную расслабленность, предположил, что мальчишка пропускает все мимо ушей.
Внезапно Лучникова осознала, что надо бы уже начать урок, и с беспокойством повернулась к любопытствующим ученикам.
— Так, начинаем урок! По местам, по местам! Быстро! — чирикала она, деловито роясь на учительском столе. Заметив, что Курт все еще стоит, преподавательница поджала губы и суетливо махнула ему рукой, чтобы он опустился на стул. Курт нахмурился, но подчинился.
Внимание всех было приковано к мальчику, оставшемуся в одиночестве у доски, когда Лучникова отошла к столу. Его лицо было в тени, и увидеть выражение на нем не представлялось возможным. Курт встревожено глянул на нахохлившуюся Эни. Он боялся, что та в порыве чувств может выкинуть что-нибудь этакое. Но его опасения не оправдались. Эни вела себя на редкость хорошо.
— А это кто? — вдруг спросила Сара. Ее голос породил цепную реакцию, и по кабинету прокатился возбужденный гул.
— Ах да. — Лучникова оторвалась от поисков и смущенно улыбнулась. — Забыла вам представить вашего нового одноклассника. Знакомьтесь, Эштель…
Учительница прищурилась, пытаясь прочитать запись на листочке, который в спешном порядке выудила из кармана. Не добившись успеха, она, ища помощи, растерянно покосилась на мальчика.
— Эштель… э-э-э…
— Ри, — соизволил, наконец, подсказать пацаненок.