Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба
Шрифт:
– И даже неумение читать? – удивилась девочка.
– И даже неумение читать, – улыбнулся волшебник.
Мия демонстративно показала своему другу язык.
– Раз уж вы так интересуетесь приключениями, произошедшими с вами в лесу, позвольте мне рассказать о них.
Из-под травы, из листьев деревьев поднялись маленькие огоньки, будто стая светлячков, и медленно начали кружиться вокруг гостей. Тихие удары бамбука, скрип раскачивающихся веток, стрекотание кузнечиков и завывающий ветер в пустых брёвнах создавали вокруг умиротворяющую атмосферу, наполняя воздух лирической музыкой природы. Путники позволили себе расслабиться и насладиться рассказом старика.
– Как только вы входите в Лес Теней, он незаметно начинает вводить вас в состояние экстаза. Как правило – это реальное воплощение моментов из прошлого. Но иногда появляются и иллюзии событий, которые никогда не происходили
Второе испытание касается значимости ваших решений. Весь мир – лишь небольшая песчинка в океане времени. Всё, что мы делаем, всё, о чём думаем – это лишь игрушки для мирового порядка, глупые шалости, пришедшие на ум ребёнку, когда ему кажется, что вокруг него крутится весь мир. Серьёзными они становятся лишь в нашем воображении. Только наши решения, наша воля отделяет забавы и прихоти от того, что действительно важно и дорого. Проблема в том, что многие люди привыкли слишком серьёзно относиться ко многим глупостям, и это их губит. Тогда я немного качаю чашу весов и наблюдаю, как меняются их жизненные приоритеты, когда они сталкиваются с чем-то более великим. Самое простое для меня в этом случае – вырастить лес титанов, хотя многие, кто посещал мои владения, отказались бы от своих затей при виде куда меньшего зрелища, нежели это. Не прошедших это испытание я просто отправляю домой.
Третий и самый сложный этап – это воля к жизни. Этот этап болезненный даже для меня. Каждую ночь я грею землю, чтобы не дать замёрзнуть путникам. Но грею недостаточно. Сколько бы сил и воли не было у пришедших ко мне, долгие утомительные холодные ночи заставят их рано или поздно разжечь костёр. Хотя каждый, кто находится в Лесу Теней, знает, что огонь – враг, он достаёт спички и разводит огонь, чтобы хоть одну ночь, да и согреться. Это неизбежно. Не пойдя на этот риск, путники не продвинутся дальше. Но пламя питается не лесом, не сухой кроной и не жухлой травой, как многим может это показаться. Огонь питается болью – той болью, которая засела глубоко в сердце, той болью, которая не умирает от лечения временем и опытом, а уходит в подкорки сознания, чтобы затаиться там. Эта боль неминуемо выйдет наружу: или скажется на детях, или на животных, или на любом, кто окажется не в том месте, не в то время – рядом с хозяином боли. И чем больше этой боли в нём заложено, тем дольше горит пламя и тем сильнее впоследствии будет пожар.
Монолог прервался еле слышным бурчанием. В плетёном кресле тихо посапывая, спала Мия. Возможно, именно пожар ей сейчас и снился.
«Как хорошо, что она заснула, – подумал Пар, – рассказа о пожаре, уносящем жизни, ей точно слышать не стоит».
– Пусть девочка поспит, – произнёс юноша. – Продолжайте, пожалуйста.
Дайтрий понимающе кивнул. Конечно же, он знал всё, что происходит в Лесу Теней и всех, кто в нём остались навечно.
– Лишь воля к жизни может перебороть эту боль, этот огонь, который медленно впитывается в почву, чтобы ударить без предупреждения. Если боли той слишком много, то лес сжигает её вместе с вами. Иногда случается и такое, что дети расплачиваются за ошибки родителей. Благо, Мия – не этот случай. Она вообще особый случай.
– Видимо, у неё слишком большая воля к жизни, – отшутился Пар, чтобы не открывать волшебнику всех карт, в том числе и удивительной способности девчонки. Всё-таки пожар произошёл именно благодаря Дайтрию. Кто знает, чего от него ещё можно было ждать.
– Следующее испытание происходит в особом мире, именуемом «разломом». Мои ответы на вопросы никогда не бывают простыми. И чтобы поступить правильно, человек должен выйти за границы его привычного уклада. Так же и в лесу: привыкшие вечно идти только прямо, а не смотреть наверх, не пытающиеся возвыситься над проблемой, как некогда они возвысились над собственными пороками, никогда не дойдут до меня. Они будут вечно плутать среди бесконечной чащи, пока просветление не снизойдёт до них.
– Значит, Мия, этот маленький ребёнок, справится с такой задачей? – удивился Пар.
– Каждому человеку уготовано такое испытание, с которым он в состоянии справиться. Для каждого оно своё. Но Мия… особый случай… я не помню… чтобы пускал… – старик начал говорить с большими паузами, затягивая слова, пока окончательно не ушёл в себя.
– Итак, сгоревший лес мы прошли, – деликатно перебил Пар самозабвение мудреца.
– Да… сгоревший лес. После него необходимо проверить, насколько чисты ваши помыслы. Для этого я огородился высокой каменной стеной и заколдовал два растения: лиану и терновник. Каждому, кто чист в своих намерениях, открывается тропа наверх. Иным – путь обратно, в Лес Теней, где они, скорее всего, потеряют себя окончательно. И уже на самой вершине, написав кровью своё желание в моей книге, вы можете встретиться со мной.
– А как же загадка? – удивился Пар. – Она не была испытанием?
– Я – мудрец. Мне полагается говорить загадками.
– Подождите, – юноша начал предчувствовать неладное, – а вопросы, с которыми мы к Вам пришли – ответы на них не будут очередной загадкой?
– Посмотрим, – посмеялся Дайтрий. – Но не беспокойся. Все, кто приходят ко мне, так или иначе, находят ответы на свои вопросы.
Пар расслабился в своём кресле. Чувство усталости постепенно наливало его тело. Но это чувство было слишком приятным, чтобы просто оставить его и погрузиться в дрёму. Сейчас юноша просто рассматривал волшебника и думал над тем, что ему пришлось пережить.
– У меня есть ещё один вопрос. Этот лес – он всегда как будто наблюдал за мной. Деревья, трава – всё в нём казалось мне одушевлённым. Будто у леса есть своя воля.
– Нет, своей воли у него нет, – улыбнулся старик, – есть моя воля.
– Ваша? То есть Вы его заколдовали? Каждую травинку, каждый листок?
– Не совсем. Видишь ли, этот лес и есть я, – старик вновь раскрыл свои ноги, – я глубоко ухожу корнями вниз – в землю. Но корни эти не ограничиваются одним подземным царством – они уходят гораздо дальше. Ветвясь и приумножаясь, на той стороне они вырастают в деревья, покрываются травой, сплетаются в кустарники. Весь этот лес берёт начало у моих ног. Я простираюсь на многие километры вокруг, я обитаю глубоко под землёй, я устремляюсь в высокие небеса. И всё это – я.
– И всё же, Вы накрепко прикованы к этому месту и никуда больше не можете уйти.
– Такова цена свободы.
– Свободы? Вы называете это свободой?
– Да. Это свобода, к которой я однажды был против воли принуждён, но к которой я стремился всю свою жизнь, когда ещё был человеком – таким же, как ты. Вся суета человеческой жизни, людские проблемы, предрассудки, боязнь смерти – это всё меня ограничивало, не давало быть собой. Многие годы я провёл над созданием философского камня, но безуспешно. Многих людей я пытался переделать, но старания мои не приносили тех плодов, которых я желал. Тогда я поднял глаза вверх и увидал летящую в небе птицу. Она навсегда запечатлелась в моём сердце, как символ свободы. Сколько раз я смотрел на них, но не видел их по-настоящему. Я знал, что полёт её целенаправленный – она просто искала пищу. Высота её парения, скорость зависели от законов аэродинамики, но всё же она была свободна. Потому что она не знала ограничений. Она жила согласно своей природе, она летела по направлению ветра, она не противилась своей сущности – это самое главное. Я понял тогда, что каждый человек всю свою жизнь тратит на то, чтобы бороться с собой. И самое печальное, что он сам себя не одолевает, а сам себе проигрывает. Так, я оказался в этом лесу, впоследствии слившись с ним. Я познавал его законы, прислушивался к ним, смирялся с ними и следовал им. Чем дольше я пропитывался душой флоры, чем глубже постигал законы мироздания, тем меньше во мне оставалось человека. Обездвиженный, но вдохновлённый, я прирос к земле своими ногами. Пальцы мои превратились в корни, волосы – в ветви и листья, а сам я слился с землёй. В тот момент я перестал бояться смерти. Нет, не потому что я стал подобен богу или обрёл бессмертие – всё когда-нибудь приходит к своему концу. Просто я понял, что в природе конец – это новое начало, смена старой формы на обновлённую. В тот момент я обрёл себя истинного, того, кто прятался долгие годы в глубине моей человеческой формы. Мне стало совершенно безразлично, что подумают обо мне другие: мне не перед кем было ни оправдываться, ни красоваться – таковых просто не было. Я стал свободен, как ветер, как вода, как огонь. Я опускал свои ветви вниз и слушал истории от самой планеты. Я отрывался листом и летел по воздуху, словно само дыхание неба. Я летал и прочерчивал на самой поверхности ветра историю мира, отражённую в единственном колебании высохшего кленового листа. Весь этот мир все шорохи, скрипы, грохот, стрекотание и щебетание – всё это музыка одной нескончаемой композиции, которая называется гармония, – старик глубоко вздохнул и замер. Пар понял, что тот снова погрузился в себя, и его размышления витают в сферах, которые невозможно описать ни одним из языков.