Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба
Шрифт:
– То есть свобода – это любая неограниченность в рамках своего «я», – Пар вернул мудреца в реальность.
– Если тебе так угодно, юноша. Если тебе так угодно…
Последние слова Дайтрия растворились в эфире умиротворяющего сна, и Пар окунулся в забытье, будто снотворное было подмешано в нотки голоса старца.
Глава 9. Термит.
Утром юношу разбудил букет изысканных аппетитных запахов. Волшебник приготовил своим гостям экзотические блюда из фруктов, овощей и ягод. К пробуждению Пара, Мия вовсю игралась с едой. Только сейчас Пар понял, насколько он был голоден.
– Я так понимаю, пришло время ответов.
– Не совсем, – после большой и томительной паузы произнёс Дайтрий, будто оттягивал свой ответ.
От таких слов Мия чуть не поперхнулась.
– Что это значит? А весь этот путь, который мы проделали, все эти трудности? Всё это ради чего тогда было? – спросил юноша.
– Я никогда никого не просил до этого, но сейчас – особый случай. Мне просто необходима ваша помощь.
– Интересно. И что же мы можем для Вас сделать, с чем не в состоянии справиться даже Вы, могущественный волшебник? – с тенью недоверия произнёс Пар.
– Мои корни… Где-то в глубине завёлся паразит, который грызёт их днём и ночью. Это очень больно. Если бы вы могли избавить меня от этой боли…
– А как же Ваша философия о непротивлении природе? – спросил молодой учёный.
– Что-то человеческое есть в том существе, я чувствую. И, может быть даже, это человеческое идёт от меня. Я не могу с ним справиться. Всё, что у меня есть – это мои ветки и корни. А они для него – не оружие, они для него – лакомство. Вот я и вынужден терпеть его нападки. Но теперь пришли вы, и я могу просить вас помочь мне.
– Бедненький, – протянула Мия. – Парашютик, поможем дедушке?
Гнев и раздражение пылали в юноше, но, сделав, глубокий вдох, он сумел совладать со своими эмоциями.
– Говорите, как нам попасть к этому существу и как нам от него избавиться?
– Как избавиться – в этом я вам не помощник. Знал бы – сам бы что-то придумал. А попасть – легко. Мои корни пророют вам тоннель, и вы без труда сможете спуститься вниз.
– Так не будем же медлить, – произнёс Пар и бросил на прощание ещё один суровый взгляд в сторону мудреца.
Перед путниками разверзлась земля. Корни растений сплетались между собой, образуя тоннель и винтовую лестницу по его контуру, ведущую в глубины скал. Пар и Мия, держась крепко за ветки, как за поручни, начали свой спуск. Над головой постепенно угасало щебетание птиц и стрекотание насекомых. Мелодичные звуки природы заменились сквозящим свистом ветра. Каменные стены пещеры начинали ассоциироваться со склепом, в который их невидимой рукой опускал старик.
Над головой ещё виднелся край неба, усыпанный звёздами, хотя совсем недавно наступило утро. На мгновение Пару показалось, что это не отверстие в земле, через которое они только что спустились во тьму, а неустанно следящий за ними глаз, прорезающийся в темноте, которая окружала их всё это время и лишь сейчас начала проявлять свой истинный облик. Юноша почувствовал чудовищную усталость за всё время своего путешествия. Эта усталость подкреплялась тем, что со времени его ухода из деревни он ни приблизился к своей цели ни на шаг. А этот мудрец – правда ли он поможет ему? Или он обыкновенный шарлатан, который никогда не даёт людям то, за чем они пришли? Или ещё хуже – тёмный маг, и сейчас они с Мией направляются прямиком в его ловушку?
У Пара было своё негласное правило: судить по сухому остатку. Все слова, доводы, убеждения, оправдания, чувства – всё это лишь вода, которая рано или поздно испарится. На дне всегда остаётся остаток. В жизни это или нечто сделанное, или нечто узнанное, понятое. И ничего из этих трёх вещей в своём путешествии Пар для себя так и не находил.
Мие же спуск в пещеру казался, скорее, игрой, нежели погружением в преисподнюю. Она смеялась и отшучивалась от предостережений Пара, лепетала без умолку, представляя, что она спускается по узкой башне в подземелье дракона, чтобы спасти бедного беспомощного принца. Роль мягкотелого царевича, естественно, досталась Пару.
Яма плавно переходила в пещеру, а свечение люка над головой сменилось редкими факелами растений-светлячков. Вскоре исчезли и они. Какое-то время путникам приходилось пробираться на ощупь в кромешной темноте, но вскоре вдалеке замелькал тусклый свет. Для глаз, привыкших к беспросветному мраку, это был подарок судьбы.
Дойдя до того места, откуда исходило сияние, Пар обнаружил, что это светился кусок камня в горе, и свечение это было скорее призрачным, нежели реальным. Мия буркнула, что никакого света она не видела и не видит до сих пор, наотрез отказавшись верить, что камни в этих местах заменяют лампы.
– У тебя от страха просто звёздочки в глазах замерцали, вот тебе и кажется невесть что, – сказала она.
Но юноша отчётливо видел, как сияют валуны, торчащие из стен, потолка, земли. Перед ним прорисовывались очертания тоннеля, позволяя ему идти твёрдым шагом. Чтобы Мия его не задерживала, Пар посадил её на плечи и понёс на себе.
– А что если ты меня уронишь? – поинтересовалась она.
– Я думаю, что больнее, чем тогда, при прыжке с горы, тебе точно не будет, – съязвил он.
Светящихся камней становилось всё больше. Пещера расширялась и, наконец, путники пришли в огромный зал, накрытый каменным куполом. Перед ними лежал город, сложенный из костей людей и животных. Это было похоже на проклятое место, в котором покоятся пришедшие за помощью к мудрецу и не дошедшие до него. А их двойники, слепленные из глины, ныне расхаживают по миру и рассказывают о мудрейшем и благодетельнейшим старце, зазывая в глубины подземелий.
Пар медленно опустил Мию на землю и нерешительно начал подходить к постройкам.
– Что там? – поинтересовалась Мия.
– А ты разве не видишь?
– Говорю тебе, нет! Для меня здесь всё – мрак кромешный. Я и свои руки с трудом-то различаю.
– Здесь светящийся город. И он полностью состоит из человеческих останков. Стены и крыши из костей источают яркое свечение. Окна выложены из рёбер, а памятники и скульптуры – из черепов. Сверху – огромный купол, усеянный самоцветами и минералами, которые сверкают так, будто ночное небо со всеми своими звёздами и глубиной кристаллизовалось и обратилось в камень.