Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба
Шрифт:
– Не может быть, – отрезал бармен, – у этого человека безупречная репутация. Да, он слегка суровый. Но обвинять его в мошенничестве – это чересчур.
– Мне нужно знать, где его найти, а с остальным я сам разберусь.
Бармен скептически посмотрел на парня.
– Почему-то у меня складывается такое ощущение, что ты его не запугаешь.
– Тогда вам ничего не стоит безбоязненно сообщить, где он живет.
Бармен хитро улыбнулся.
– Мне – ничего не стоит. А вот тебе это будет стоить… ну, скажем, пять золотых.
– У меня только два, – угрюмо сказал
– Откуда вы все такие бедные повылазили? Ну, хорошо, давай сюда и слушай внимательно.
Трактирщик вкратце поведал, как можно найти вчерашнего торговца чудными вещами. Юноша немедля отправился туда. Дверь была заперта, и долгое время никто не реагировал на стук и крики.
Наконец, с обратной стороны послышались шорохи, а затем звук открывающейся щеколды. Перед Паром предстал полуголый Гордон.
– Ты что забыл здесь? Жить надоело? – произнес тот, протирая глаза.
– После того, как вы меня обманули? Вы еще спрашиваете, что я здесь забыл? Я сейчас полицию вызову и…
– И умрёшь от скуки, пока будешь её ждать. А мне не придется даже марать об тебя руки. Ты, вообще, что за бред говоришь? Какой обман?
– Я про карандаш!
– Ну, ясен пень, что про карандаш. А что с ним? Нет, погоди, не на пороге же обсуждать!
Громила посторонился, позволяя Пару пройти. Юноша с недоверием принял приглашение.
В комнате всюду был беспорядок. Вернее было бы сказать, что комната состояла из беспорядка. Её стены, потолок, мебель – всё было воплощением холостяцкого хаоса, диктовавшего гостям и хозяевам, куда можно поставить ногу, а в какой угол нет смысла даже смотреть – не то, чтобы идти туда. Присев на то, что осталось от дивана, юноша положил на стол серебряный карандаш, явно выбившийся своей красотой и аккуратностью из всего интерьера. Лысый амбал устроился прямо на куче мусора, как на кресле.
– И чем тебе он не понравился?
– Тем, что это фальшивка! Игрушка! В нём волшебства столько же, сколько в вас вежливости!
– Э, ты это поаккуратней. Если бы ты знал, что это за вещица, ты бы свой язык явно прикусил.
– Да он не рисует никакой карты. Я всё утро с ним провозился!
– Как это не рисует? Я же тебе вчера всё доказал. Не хочешь же ты сказать, что я знаю лично твою мамашу, и где она живёт?
– Я не знаю, что за фокусы вы мне вчера показывали, но этот предмет не работает.
Без слов амбал полез к себе за спину, отрыл где-то грязный помятый лист бумаги и, с треском положив его на некое подобие стола, произнес:
– Рисуй!
– Что, прямо сейчас?
– А ты что, обдурить меня решил? Небось, утром карту себе нарисовал, да блокнотик решил вернуть? Но я-то знаю – если этим карандашом начнёшь рисовать, то твоя рука сама карту закончит, как бы ты не старался всё прекратить. Так что, давай! Рисуй.
Делать было нечего, и юноша взял карандаш и листок. Лёгкая рука вознеслась надо бумагой и застыла в дюйме от неё. Так прошла минута.
– Ну, и чего ты ждёшь? – спроси Гордон.
– Когда этот карандаш начнёт рисовать, – хмуро ответил Пар.
– Он не начнёт – он продолжит и поможет. Начать должен ты сам.
Пар прикоснулся кончиком грифеля к мягкому листу… ничего. Юноша попробовал сделать линию. Не то, чтобы это было похоже на линию, но на листке было уже хоть что-то. Пар сделал непроизвольное движение рукой, и на бумаге появилась невыразительная каракуля.
– Так даже младенцы не рисуют. У тебя так дело не пойдёт. Ты можешь хоть что-нибудь нарисовать нормально?
– Я не художник, – огрызнулся юноша, залившись краской.
– Да здесь и не нужно мастерство. Достаточно простейших навыков рисования. Даже в детском садике справились бы с этим. А ты вроде бы взрослый человек, но…
– Я не художник… – повторился Пар, – но мне нужно найти свою воспитанницу.
Громила тяжело вздохнул.
– Сейчас я тебе помогу. Я нарисую для тебя карту, где находится твоя подруга. Но если она не задержится на месте – меня уже рядом не будет. Тебе придется искать других людей, чтобы попросить их сделать новый рисунок. И не все люди будут полны энтузиазма помочь тебе. Более того, найдутся и те, кто захочет завладеть твоим карандашом. Мелкие глупые душонки. Но меня ты с ними зря сравнил и усомнился в моей честности. Давай сюда карандаш – я проложу тебе маршрут. Как можно совсем не умеет рисовать?..
Амбал, свободно скользя серебряным карандашом по бумаге, начал рисовать карту. От небольшого наброска в правом нижнем углу мрачного города, где они находились, карандаш перешёл к более тщательной зарисовке окружающей местности. В отдельных местах всё выглядело настолько аккуратно и красиво, что можно было опознать породу и форму дерева, прилегающего к дороге. Когда шедевр был готов, пальцы чиркнули небольшой крестик – то самое место, где должна была находиться Мия. Грифель карандаша остановился в самом центре. Спустя мгновение рука громилы медленно поползла по карте.
– Что это? – удивился Пар, – ты закончил рисунок или нет?
– Да, закончил. А то, что моя рука не остановилась, значит лишь одно: подружка твоя движется очень и очень быстро.
– Это невозможно, у неё ведь нет лошади!
– Или не было, что ни одно и то же.
В душе Пара вновь зародилось недоверие.
– Откуда я могу знать, что в этот раз ты снова не блефуешь? Может быть это очередной трюк, чтобы отделаться от меня. И когда я приду в назначенное место, будет уже слишком поздно что-то решать – я буду слишком далеко.
– Я смотрю, тебе всё-таки стоит объяснить, что это за вещица. Ну, гляди.
Гордон резко попытался сломать карандаш. Хотя вещица на вес была удивительно легкая, в руках верзилы с ней ничего не случилось, пусть и казалось, что тот способен вывернуть подкову наизнанку.
Пар в недоумении уставился на карандаш. Гордон усмехнулся.
– Удивительно, правда? Можешь сам попробовать – сломать его невозможно? А ещё его грифель всегда остро заточен и никогда не тупится. И закончиться он тоже не может. Он не пачкается. Но самое интересное: где бы он ни находился – в нём всегда отражается солнце, будто мы не в комнате находимся, а в центре пустыни.