Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба
Шрифт:
– Случается и такое, – ответил ему сопровождающий Пара, – видишь, какой он хилый и тощий. Потому и определили его в город, – движения второго гиганта были не менее странными. При этом они были очень изящными и красивыми, будто это были элементы танца, ненавязчивого танца, которым можно засмотреться, нежели решить, что танцующий поехал крышей. Но, несмотря на всю ту грациозность, Пара задели последние слова. Он совсем не считал себя слабаком, хотя и признавал, что до спортивного телосложения ему далеко.
– Может, здесь ошибка? – усомнился сторожевой. – Человек, ты в город? – юноша заметил, что обращаясь к людям, бледные гиганты не жестикулируют.
– Да! –
– Всё в порядке, проходите.
Пар вошёл в огромное помещение, накрытое куполом, где ютилось множество людей. Он пошёл и занял место недалеко от входа.
Через несколько минут стальная птица поднялась в небо и улетела прочь. Город ждал своих новых жителей. Птица несла их в своём чреве. Съеденных, прожёванных и переваренных. С полсотни детских глаз провожали её взглядом. И Мия была среди них. Этот орнитоптер, как огромное оригами, уносил с собой лучшие времена счастливого детства.
Внизу детей ждало их первое испытание. Каждому вновь прибывшему давали странное снадобье, которое необходимо было выпить. Оно, словно магическое, светилось слабым голубоватым туманом. От него отдавало приятной прохладной свежестью, так что первые, кто его пробовал, утомлённые и измученные пеклом, накидывались на напиток, словно на спасение. Радость их длилась недолго. Глубоко дыша, едва выдавливая из себя крики, мальчишки и девчонки хватались за свою грудь, били её и царапали, будто пытались проделать внутри дырку и достать выпитое. Некоторые, видя последствия, начинали было сопротивлялся, отказываясь от угощения, но их усмиряли жезлами, после чего всё равно поили отваром.
Очередь дошла до Мии. Она подошла и сделала маленький пробный глоток. Жидкость, находящаяся в чане, оказалась живой. Шустрым червяком она схватилась за горло и вся до последней капли стала проникать внутрь. Девочка почувствовала, как лёд – самый холодный из тех, что она когда-либо пробовала – заполнял её. Нет, не жидкость растекалась по её телу, это было скользкое отвратительное насекомое с множеством цепких длинных лап. Оно пробегало по всему телу, вонзаясь изнутри острыми зубами и впрыскивая в мышцы и вены свой яд. Обежав все конечности, оно поднялось вверх и вцепилось в сердце. Обвившись вокруг него, тварь уснула, обдавая орган жгучим холодом. Вскоре, боль поутихла, и Мия привыкла.
– Люди, – обратился ко всем один из бледных гигантов. – Вы попали в плен к огненному народу. Отныне, это ваш дом. Каждый из нас – ваш хозяин. Соблюдайте несколько простых правил, и эта Обитель станет для вас родной. Вы почтенно относитесь к нам – мы хорошо обращаемся с вами. Правило первое: у вас больше нет имён. Каждого из вас зовут человек. Этого уже более чем достаточно, чтобы к вам как-то обращаться. Все вы равны и все вы абсолютно одинаковые. Поэтому, одного имени вполне достаточно. Правило второе: слово хозяина беспрекословно. Мы – высший народ. Наша мудрость не идёт ни в какое сравнение с вашими сомнениями. Поэтому, если вам что-то велено – не стоит над этим думать. За вас уже всё продумали. Нужно делать. Никто не будет принуждать вас к чему-то дурному без необходимости. Будьте покорны и будите спокойны. Правило третье: работать! Отныне это смысл вашего существования. Все силы пускать на труд. Отдых полагается, но ровно в том объёме, который необходим для восстановления сил. Хочу, чтобы вы знали: вы трудитесь во имя правого дела, важного как для нас, так и для вас. Старайтесь, и ваши усилия будут вознаграждены, ибо в конце пути всех достойных примет в себя город – место, созданное специально для таких, как вы, для людей. В нём нет хозяев и нет работы. Только вы. Город, где суета бытовых дней не будет более вас тревожить. Но его ещё нужно заслужить.
– Ты – злобный тиран, – не выдержала Мия, – чёрта с два я буду на тебя работать. Не дождётесь! За мной придёт Па… – она не договорила. Она лишь ощутила лёгкое покалывание на своей шее.
И вот она проваливается сквозь землю и из глубины видит расплывчатую фигуру стража с копьём, нависшего над её телом и слышит, как эхом до неё доносятся слова:
– Нарушение правил номер два и три.
Мия проснулась в пустой белой комнате. Она встала и огляделась: голые стены, белые потолки. Комната была освещена равномерным неестественно белым светом, струившимся из большого окна. За окном ничего не было. Вообще ничего. Только однотонный эфир. Мия обернулась и увидела перед собой стул. Этого стула минуту назад здесь не было. На нем лежало платье. Эта одежда – первое, что имело цвет: синее с рисунком огромных ярких цветов. Это платье подарила ей мама на день рожденья. В нём она девочка в зоопарк и каталась на пони. Там же она заляпала его мороженым. А вот и то самое пятно! Но какое-то оно… холодное. Намного холоднее любого мороженного в мире. Потому что от него стынет не сердце, а душа.
– Прекрати! – Мия резко обернулась. У окна стояли её родители. Отец был повернут к ней спиной, а мать плакала, закрыв лицо руками. Её слёзы казались единственным, что было реальным в ней. – Прекрати, это же подарок…
– Подарок? – отец был в гневе. – Ты вообще стоимость этого подарка видела? За такие деньги я продам это платье вместе со своей дочерью!
В центре пустой комнаты на полу лежал ценник. Сейчас, после уроков Пара, она знала цифры. Жирным черным цветом в глаза било многозначное число. Мия подняла бумажку и начала читать:
– Один… ноль – десять… ноль – сто… ноль… как там? Тысяча! Ноль… – дальше она забыла.
Ноль… ноль… ноль… ноль… ноль… ноль… ноль… Круги замельтешили у неё перед глазами. Вдруг девочка заметила, что цифры давно уже вышли за пределы бумажки.
– Ну а что ты предлагаешь, оставить ребенка без подарка?
– Да, предлагаю! Нужно было купить ей сладости, и пусть довольствовалась малым. Потому что денег у нас и так недостаточно!
Жирное пятно на платье начало разрастаться и увеличиваться. Краска расплывалась, а на месте сладкого следа начала скапливаться пыль.
– Кстати, о сладостях! Что это? Вот что это? – отец каким-то образом оказался сзади неё, схватил её за шею и начал тыкать носом в грязь на ткани. При этом он спрашивал не её, а свою жену, будто девочки, как таковой, и не было в комнате. – Это вот так она свой подарок ценит?
Мия в ужасе начала оттирать пятно. Она схватила свою одежду и терла её друг о друга. Всё было тщетно. На месте жирного обвода стала образовываться дыра. Мать плакала. Отец кричал.
– И где она умудрилась это сделать? Где? В зоопарке? Так вы меня совсем решили разорить? Зачем, вот зачем вы туда пошли? Тебе что, нашего зоопарка мало?
Он махнул рукой в сторону. В том направлении стоял старый потёртый бесцветный шкаф, на дверце которого висело зеркало. В нём отражалась маленькая девочка со свиным рылом. Мия не сразу узнала в этом уродце себя. Зеркало было разделено на две части длиной трещиной. Эту трещину сделал отец, когда очень сильно напился и поругался с мамой. Вон, в углу, на белом полу на фоне белых стен отражаются пустые зеленые бутылки. Сколько их? Одна, две, три, четыре…
Существо в отражении хрюкнуло и начало поедать собственное платье.