Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба
Шрифт:
Агнесса, не узнавая некогда своего защитника, тряслась от страха. Придя в себя, она поднялась и подбежала к подруге. Она начала лихорадочно трясти её и бить по щекам, приводя в чувства. В отличие от монстра, она знала секрет Мии о её бессмертии.
– Очнись! Скорее! – кричала Агнесса.
– Что? Что случилось? – в беспамятстве спросила Мия.
– Нам надо срочно бежать! Если мы здесь останемся, то нас с тобой сотрут в порошок. Уэльт совсем обезумел!
Агнесса помогла Мие подняться, и они побеждали прочь – вниз со скалы. Дочь горца в ужасе оглядывалась, боясь, как бы чудовище не стало их преследовать. Но Гкхадту'Уэльт был занят судом над Паром.
– Теперь,
Его вердикт прервали.
– Уэльт! – то был Кавзук. Яростные глаза монстра обратились к фермеру. – Ты знаешь, что я был всегда на твоей стороне. Но сейчас, – он перевёл дыхание, – сейчас ты не прав.
– Ты запутался в праведности, бедняк. Не вмешивайся.
– Нет уж, я вмешаюсь. Ибо запутался ты. Власть и сила вскружили тебе голову. Ты уже забыл, что значит ошибаться, но ошибаться при этом не перестал. Ты знаешь, я всегда был на стороне твоих методов, какими бы жестокими они ни были. Но, как ты сам говорил, эти методы рано или поздно сделают из тебя животное, лишив всего человеческого. Так вот, я хочу, чтобы это произошло позже, не сейчас!
– Этот человек, подлый, безнравственный, зло приносящий, похитил твою дочь, хрупкую, нежную. Похитил гостю мою Мию, несчастную, судьбой обиженную.
– Никто не похищал мою дочь. Это была её шалость, на которую мы все повелись. И Мию он не похищал – он искал её. Он приходил ко мне! И я дал его воспитаннице слово, что заступлюсь за него, когда придёт время. И я здесь! А вот ты мне ответь, где девочки? Где Мия? Где моя Агнесса?
Уэльт оглядел пустые скалы.
– Что ты с ними сделал? – взревело на Пара чудовище.
– Нет, это ты что с ними сделал? – перебил его Кавзук. – Почему их сейчас нет рядом с тобой? Почему они не прячутся за твоей спиной, как это было всегда, а бегут от тебя прочь, объятые страхом?
Вспышка памяти нарисовала Уэльту раненую Мию, придавленную камнем. Она нарисовала ему испуганные глаза Агнессы на фоне радужного неба, окрашенного восходящим солнцем. В толщине звериной ненависти и злости, упрямства и самоуверенности родилось сожаление. Это чувство вспыхнуло внутри чудовища, пробуждая от долгого животного сна человека, который жил в нём ещё до метаморфозы. Уэльт на мгновение вновь почувствовал себя слабым и жалким искателем праведности. Но теперь на месте десятков обидчиков, которые когда-то закидывали его грязью, он увидел себя: жестокого, беспощадного, относящегося к праведности, как к собственности. Уэльт вдруг увидел, как все вокруг стоят на коленях перед ним, триумфально поднявшим свои лезвия-когти: сотни и тысячи погибших от его рук грешников, Кавзук, Мия, Агнесса. И все они молили о милосердии. И даже он сам – в человеческом обличье, восторгающийся собственной мощью. Но теперь человеку внутри него нужно было подняться и поставить на колени это самоуверенное чудовище, чтобы оно было ниже закона, которому он служит, ниже справедливости. На это не способно никакое оружие: ни волшебный карандаш, ни свора десятерых таких же гигантов. На это способно лишь одно чувство: сожаление. Гкхадту'Уэльт взглянул в глаза Пару, читая в его крови и сердце все грехи, что в нём накопились, выискивая всё до последних мелочей.
– Я, праведный, чистый, справедливость несущий, законы гласящий, объявляю приговор тебе, обвиняемому в краже детей, во множестве смертей, в подлости, хитрости, бесчестии и предательстве. Мой вердикт: невиновен!
С этими словами каменная клетка разомкнулась, и Уэльт убрал свои когти. Пар остался сидеть на земле, уставившись вдаль. Он не убегал, он не сопротивлялся. Он толком даже не слушал. Его глаза были полны отчаяния.
Чтобы как-то прервать угнетенное молчание, Уэльт спросил:
– Есть ли тебе что сказать, оправданный?
– Мия… – хрипло, еле слышно произнёс Пар.
– Они с Агнессой, подругой верной, чистой, убежали вниз со скалы – в лес высокий, густой…
– Нет, – покачал годовой Пар, и слёзы выступили на его глазах, – нет… Они похищены. Я, наконец, понял, кто эти… похитители детей.
Гкхадту'Уэльт обернулся. Из-за горы показалась стальная светящаяся птица невероятных размеров. Она медленно поднималась над землёй и уносилась навстречу восходящему солнцу.
Кавзук бросился за ней, выкрикивая имя своей дочери. Он не добежал всего несколько метров до отвесного обрыва, после падения с которого не выжил бы. Ноги его стали ватными и он, переполненный горем, в слезах упал на землю.
Чудовище, оценивающе прикинуло свои шансы с разбегу запрыгнуть на крылатую металлическую бестию. Даже при самом лучшем раскладе с его массой это было невозможно.
– Всё тщетно! – в отчаянии произнёс Пар и, схватив рядом лежащий карандаш, вонзил его в обломанные скалы, чтобы хоть как-то усмирить свой гнев. Теперь ему было ясно, почему карандаш не мог нарисовать местоположение воров. Всё это время они были в воздухе.
– Клянешься ли ты, оправданный, ценой своей жизни, обеспечить безопасность гостье моей, Мие, в обмен на помощь мою?
– Какую помощь? Они недосягаемы! Ни ты, ни уж тем более я не сможем допрыгнуть до этой птицы, – заорал в отчаянии Пар.
– Клянешься? – грубо повторил Уэльт.
– Спаси, спаси мою дочь, – закричал Кавзук.
– Если бы я мог что-то сделать, я бы поклялся! – рыдая, выдавил из себя Пар.
– Обещание сказано. Обещание принято, – произнёс зверь, и мощные лапы Гкхадту'Уэльта обхватили Пара. Гигант помчался через скалы в след уносящемуся орнитоптеру. С бешеной силой, не прекращая бег, запустил он Пара, как ядро, в стальную птицу. Не успел юноша сообразить, что вообще происходит, как звук бьющегося стекла и острая боль оглушили его.
– Хозяин решил навестить своего слугу? Хозяин зол? – раздалось где-то рядом. – Почему хозяин бьёт стёкла? Это же небезопасно, – слышал юноша через пелену забытья. Как в тумане он видел силуэт человека, поспешно заделывающего брешь в корабле. – Хозяин молчит? Хозяину плохо? Я позабочусь о хозяине.
И Пар отключился. А между тем, стальная птица уносилась прямо к солнцу. Её блестящий силуэт слился со светилом и исчез из глаз, наблюдающих за ним каменного стража и мужчины, постаревшего за эту ночь на много лет.
Глава 14. Огненная планета.
Очень сильно пекло. Из недавно разбитого иллюминатора в глаза больно бил яркий свет солнца, к которому подлетала стальная птица. Пар лежал перебинтованным и уложенным на жёсткую кровать в небольшой комнатке с очень высокими потолками. Напротив окна, трещины которого были заделаны каким-то специальным прозрачным составом, располагалась странная сложная конструкция. Это была печь народов, живших до Великой Войны. Около неё работал сутулый худощавый человек, периодически засовывающий в топку прозрачные контейнеры, через стенки которых просвечивались крупные кристаллы. Те, попадая в огонь, извергали из себя мощные струи пламени, которые тут же засасывались стальной трубой. Юноша заметил, что руки старика были очень сильно обожжены.