Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги
Шрифт:
— Нет, не видел.
— Не упоминал ли он при вас о нем?
— Никогда не слышал. Харлей пришел и ушел один и вообще не разговаривал. Я сразу его раскусил.
— Что вы имеете в виду?
— Он не принадлежит к числу настоящих игроков, когда игра идет с высокими ставками. Но у него были деньги и желание проиграть их.
— Он хотел проиграть? — спросил Арни.
— Конечно, так же как я хотел выиграть. Он рожден, чтобы проигрывать, а я — чтобы выигрывать.
Флетчер встал
— В котором часу закончилась игра? — спросил я.
— Было около трех, когда я сорвал свой последний большой куш. Я хотел остаться, но у других не возникло такого желания. Харлей согласился бы продолжить, но у него не было больше денег. Конечно, он не тот игрок.
— Не было ли у вас с ним каких-либо неприятностей?
— Нет, сэр. Когда играют настоящие джентльмены, такие вещи не случаются. Никаких неприятностей. В конце концов Харлей проиграл все. Я дал ему денег, чтобы он мог доехать до дома.
— До дома? Куда он поехал?
— Он сказал, что приехал из Айдахо.
Я взял такси, помчался в аэропорт и заказал место в самолете, который делал посадку в Покателло. Еще до захода солнца я ехал в арендованной машине по адресу: Рурэр-роуд, 7, где жил самый старший Харлей.
Глава 16
Ферма Харлеев, зелено-золотистая в лучах заходящего солнца, лежала в излучине реки. Я спустился туда по пыльной дороге. Она была построена из белого кирпича, без каких-либо украшений. Успевшие стать серыми от непогоды дощатые некрашеные сараи давно уже нуждались в ремонте.
Путь отсюда до Лас-Вегаса лежал неблизкий, и трудно было поверить, что Харлей приехал в этот дом или приедет когда-нибудь. Но эту возможность следовало проверить.
Когда я вышел из машины, белый с черными пятнами одноглазый колли зарычал на меня из-за забора. Я попытался подозвать и поговорить, но он явно боялся меня и на зов не подходил. Зато из дома вышла старая женщина в переднике и одним словом заставила собаку замолчать.
— Мистер Харлей в сарае, — сказала она мне.
— Можно мне с ним переговорить?
— Смотря о чем.
— О семейных делах…
— Если вы хотите всучить нам страховку, то мистер Харлей не будет и слушать. Он не верит в страховки.
— Я ничего не продаю. Вы миссис Харлей?
— Да, это я. Кто вы?
— Приятель вашего сына Гарольда. Меня зовут Арчер.
— Ах, как это мило! Мистер Харлей скоро закончит дойку, и пока до ужина можно просто посидеть. И почему бы вам не остаться отужинать? Вы рассказали бы нам о Гарольде.
— Вы очень добры…
—
Стало ясно, что она ничего не слышала о неприятностях, происшедших с ее детьми, и я заколебался, нужно ли ее огорчать, но она заметила мои колебания.
— Что-то случилось с Гарольдом? — спросила она с тревогой.
— Случилось с Майклом. Вы не видели его?
Ее большие огрубевшие руки судорожно задвигались.
— Я не видела Майкла больше двадцати лет и уже не надеюсь повидать его до конца жизни.
— Он сказал одному знакомому, что едет домой.
— Это не его дом. Он отвернулся от нас, когда сбежал в Покателло и жил там в семье человека по имени Браун. Это было его падением.
— Как это?
— У Брауна росла дочь — Кэрол. Она погубила моего сына, толкнула его на грязный жизненный путь, — произнесла она срывающимся голосом.
Я довольно неуклюже попытался прервать ее:
— Кэрол заплатила за все, что бы она ему ни сделала. В понедельник в Калифорнии ее убили…
— Это… Майкл… убил ее?
— Мы думаем, что он. Но не уверены.
— Так вы полицейский?
— Более или менее.
— Зачем вы пришли к нам? Мы живем мирно, никому не причиняем зла, а он давно ушел от нас. Много лет назад он вышел из-под нашего контроля… — Руки ее раскачивались из стороны в сторону.
— Если он попадет в безвыходное положение, то может приехать и сюда.
— Нет, он никогда не приедет. Мистер Харлей сказал, что убьет его, если его нога переступит наш порог. Это было двадцать лет назад, когда он сбежал с флота. Мистер Харлей никогда не потерпит у себя под крышей правонарушителя. Неправда, что мистер Харлей жестоко обращался с ним. Мистер Харлей только пытался спасти его от дьявола.
То, что она говорила, сильно походило на проповедь. Я пошел к сараю, надеясь найти ее мужа. Он был в хлеву — доил корову, сидя возле нее на корточках.
— Мистер Харлей?
— Я занят, — сказал он мрачно. — Если хотите подождать, ждите, эта корова последняя.
Я отошел в сторону, чтобы посмотреть на других коров. Их было десять или двенадцать. Они тяжело задвигались в стойлах, когда я подошел поближе. Где-то дальше всхрапнула и ударила копытом лошадь.
— Вы распугаете мне весь скот, — пробурчал Харлей. — Стойте спокойно.
Он встал и перелил молоко из ведра в десятигаллоновый бидон. Я обратил внимание, что его неглубоко посаженные, сердитые глаза и упрямо поджатые губы точно Такие же, как на фотографии, сделанной Гарольдом. Гарольд все же первоклассный фотограф. А мог бы стать художником.