Он, Ясон
Шрифт:
Так уж получилось, что Мариус в этот день остался дома. Он никогда не отличался развитой интуицией, не предчувствовал ничего и сегодня... просто повезло.
Когда у Аннет начались схватки, парень очень испугался. Он тоже был наслышан о родовой горячке и прочих опасностях, сопровождающих появление на свет живого существа. В конце концов, его, Мариуса, мать умерла во время родов - подарив ему жизнь, она лишилась собственной.
А если и Аннет ждет подобная судьба? Парень не любил свою жену, даже симпатии особенной не испытывал и откровенно
Мариус отыскал лекаря, который явился вместе с неопрятной толстухой, повитухой, вызвавшей у молодого графа немалые сомнения. И эта грузная хмурая особа поможет его сыну появиться на свет? Надежды на благополучный исход таяли с каждой секундой...
Аннет промучилась весь день. И годы спустя Мариус с содроганием вспоминал ее крики и красное, потное, искаженное болью лицо, по которому струился пот. Девушка стонала, хваталась за живот, запрокидывала голову - и выла, выла... она почти потеряла человеческий облик и окончательно утратила для Мариуса привлекательность как женщина. О нет, никогда в будущем не сможет он разделить с нею постель!
К счастью, Мариус недолго наблюдал за своей страдающей от родовых болей женой - очень скоро лекарь мягко, но властно выпроводил его из покоев супруги.
– Госпоже нужен покой, - пояснил он.
Мариус кивнул и молча вышел, плохо сознавая происходящее. В мыслях одна страшная догадка сменялась другой.
А что, если Аннет умрет и оставит его сына полусиротой? А если умрет и сын тоже? А если лекарь скажет, что спасти можно лишь одного из них, и попросит Мариуса выбрать? Какой дать ответ, кого отправить на смерть?
Если, если, если...
Вопросы, ответы на которые знал лишь Бог.
Спустя какое-то время Мариус засел в кабинете, где ничего не делал - просто ждал. И ждал так долго, что, в конце концов, задремал и не сразу услышал громкий стук в дверь.
– Господин граф, господин граф!
– позвали его.
Мариус выпрямился, вскочил на ноги, невероятно взволнованный. Сердце билось громко и торопливо, воздух с трудом проникал в легкие...
– Да?
– выдохнул парень, рывком распахивая дверь и не сознавая, как трагикомично выглядит со своей взлохмаченной шевелюрой и перекошенным страхом лицом.
За дверью стоял лекарь.
– Поздравляю, сэр!
– с улыбкой сказал он, и Мариусу тотчас полегчало. Такая улыбка не могла сопровождать чью-то смерть!
– Вы стали отцом.
– С матерью и ребенком все хорошо?
– на всякий случай уточнил он, все еще не веря, что такое возможно.
– Полагаю, что да, оба выглядят вполне здоровым, - важно подтвердил
– И мой сын, он тоже в порядке?
– не отставал Мариус, абсолютно уверенный, что у него мог родиться только мальчик.
Лекарь удивленно посмотрел на молодого отца:
– Почему сын? У вас дочь! Очаровательная малышка...
Глава 11. Двуликий (171... год, Англия)
Аннет сжала ладонями виски и утомленно закрыла глаза. Голова просто раскалывалась... опять! В последнее время мигрень стала неотвязным спутником девушки, которая успела привыкнуть к этой неприятной навязчивой гостье, сжиться с нею. В те редкие дни, когда боль не преследовала ее мучительной тенью, молодая графиня не без удивления обнаруживала, что мир вокруг, по сути, ярок, а жизнь почти доставляет удовольствие - роскошь, ей малодоступная в последнее время! Ведь радоваться-то, по сути, было нечему...
Рождение дочери ничего не изменило. Подари она Мариусу наследника, веселого мальчугана, - тогда другое дело! А непонятное крикливое создание, розовощекое и крепенькое, не вызывало у новоявленного отца ничего, даже отдаленно напоминающего умиление. Впрочем, Аннет и сама не испытывала того упоенного восторга, на который рассчитывала, воображая себя матерью. Зато теперь она лучше понимала собственную родительницу! Понятно, какими мотивами руководствовалась графиня де Монси, отсылая дитя в монастырь... Аннет уже не была уверена, что не последует ее примеру. Но до этого вожделенного момента было слишком далеко...
Пока же все дни Аннет занимали заботы о ребенке. Конечно, ей помогала нянька, нанятая специально для этой цели, однако девушка и сама проводила в детской немало часов, надеясь на пробуждение материнского инстинкта. Возможно, с ней что-то не так, раз долгожданное дитя, скорее, утомляет, чем радует ее? Такие понятия, как "послеродовая депрессия" и "хроническая усталость", конечно, были ей незнакомы.
Но больше всего Аннет расстраивал (нет, злил!) Мариус. Холодный, безжалостный, он так и норовил подколоть, задеть ее обидной фразой... казалось, он задался целью вывести из себя свою хладнокровную жену - чего та никак не могла ему позволить! Она терпела, изображая царственное равнодушие, хотя некоторые его слова сильно уязвляли.
– Какой смысл от дочки?
– бывало, говорил он.
– Еще и не дай бог в мамочку пойдет...
– Опять мигрень?
– фыркал в другой раз.
– Не надоело играть роль вечной страдалицы? Мужчины, знаешь ли, любят здоровых и веселых женщин...
– Ты больна?
– спрашивал иногда.
– Выглядишь такой утомленной! Не скажешь, что тебе так мало лет!
Аннет в ответ поджимала губы, но до оправданий не опускалась. Природная сдержанность и привитое в монастыре убеждение, что мужу нужно покоряться во всем, укрепило самообладание девушки... которая не подозревала, как злит Мариуса ее спокойствие, ее хмурое молчание... ее высокомерие! Во всяком случае, он считал это именно высокомерием.