Она уходит по-английски
Шрифт:
– Мы только недавно с юбилея приехали, - ответил он скептически.
– Да и к Степану у меня нет больше желания ехать. Превратил квартиру бабки в притон. Мы с Леной к нему заезжали как-то, так целый час его искали в собственной квартире. Нашли его спящим в чулане, заваленным старым хламом. Квартиросъемщик сказал, что он пришел пьяный и его детей пугал.
– Он что квартиру сдает?!
– Ах, да, ты же не знаешь ничего. Этот дурак сдал одну комнату переселенцам из Средней Азии. Ты бы видел, во что теперь превратилась квартира.
– Это может
– Они ему водку покупают. Поят его, а он и рад. Короче, я тебе бы не советовал к нему приезжать. Только зря потратишь время.
– Это же наш Степан, ты забыл?
– Я все равно не поеду, - пробубнил он, оторвав виноградинку с ветви, что лежала в чашке на столе.
– Ночь уже, да и семья у меня. Он взрослый человек. Пусть сам решает свои проблемы, раз впутался.
– Ты сейчас серьезно это?!
Дверь на кухню открылась, и в проёме появилась супруга Андрюхи- Ленка- в пижаме цвета фисташкового мороженного. Лицо у нее с правой стороны было от сна мятое, с первыми, как подснежники весной, морщинками.
– Здравствуй, Максим, - сказала она холодно, показывая на выход мужу.
– Я его на минутку.
– Привет, - сказал я.
– Да, конечно, конечно.
Андрей вышел.
Продолжая сидеть на стуле, я открыл дверцу холодильника и, окинув его взглядом сверху вниз, взял с нижней полки заветренный кусок копченой охотничьей колбасы.
Краем уха слышал, как Ленка втирала мозги своему мужу: "Зачем он пришёл ночью? Первый час! Ребенок проснулся! Нечего тебе там делать. Отдай ты эти пять тысяч".
Через несколько минут Андрей зашёл на кухню и сказал, положив хрустящую бумажку на стол:
– Вот деньги, Макс, а теперь тебе пора.
– Ухожу, ухожу, - прожёвывая колбасу, сказал я.
– Спасибо за гостеприимство.
Андрей сделал вид, что ничего не заметил.
– Извини, что побеспокоил, - сказал я, надевая сырое пальто.
– Ничего страшного.
Я вышел в коридор. Обулся и направился к лифту.
– Кстати, а чего ты такой мятый?
– спросил Андрей.
– Хорошо кто-то тебя приложил, я смотрю.
– Зачем тебе мои проблемы?
– Ну да, - ухмыльнувшись, сказал он и закрыл дверь.
– Счастливо, - ответил я, не обернувшись.
Хлопья снега медленно оседали на землю, будто небесный кондитер посыпал город сахарной пудрой. Мое настроение вконец упало. Мне хотелось есть, спать, но только не назад домой- в пустую съемную квартиру, и я решил выпить горячего черного кофе, а потом все-таки отправиться к Степану в одиночку.
Недалеко от метро я увидел небольшое кафе, которое словно бы пряталось между соседними домами от холода. Над входом висела неоновая табличка с надписью "Турецкая кофейня "Босфор". Открыто 24 часа".
Зайдя внутрь, через озябший нос, каким-то образом проложив дорогу к голодному желудку, хлынули запахи жареных кофейных зерен, лука, хлеба и тушеного мяса.
Из динамиков под потолком непринужденно играла какая-то восточная музыка. Никого не было видно. Сложилось даже странное ощущение, что эти запахи являлись тут единственными обитателями.
Я обтер ноги о коврик, выбрал столик у окна, снял сырое пальто и сел как можно удобнее. Огляделся. Помещение было небольшим, но довольно уютным, особенно в такую морозную погоду.
Справа от входа почти на всю стену висела картина. Какая-то толпа людей с мечами. Впереди всех всадник на коне со знаменем в руках.
" 1453 год. Вступление Мехмеда второго в покоренный Константинополь". Знаменитая картина французского художника Жана-Жозефа Бенжамен-Констана о падении второго Рима.
От неожиданности меня дернуло, словно затвор на винтовке Мосина. Я повернул голову на голос и увидел перед собой юного смуглолицего официанта в белой сорочке и красном фартуке поверх нее. Он улыбнулся ослепительно белой улыбкой.
– Э....
– Что желаете? Рекомендую кофе по-турецки и традиционную лепешку гезлеме.
– Две лепешки и кофе тогда, если можно, - растерянно проговорил я.
– Какой наполнитель? Сейчас могу предложить на выбор творог со шпинатом или хумус. Это пряная паста из гороха нут.
– Давайте творог.
Официант сделал запись в блокнотик и исчез также незаметно, как и появился, пока я наклонялся к пальто за сигаретами.
Приблизительно через десять минут официант поставил передо мной белую чашку с дымящимся кофе и тарелку с двумя горячими лепешками, покрытыми легкой корочкой.
– Ничего себе вы ее разогрели. Прямо-таки прожгли микроволновыми волнами. Портал случайно в подсобке не открылся?
– Обижаете. В нашем кафе подают только свежеиспеченные лепешки, следуя старинному рецепту приготовления на сковороде садж.
– Серьезно?! Вы хотите сказать, что ночью, в мороз, в спальном районе Москвы, для единственного посетителя вы испекли свежую лепешку с творогом и шпинатом?
– Разумеется. В нашем кафе утром постоянно завтракают таксисты, водители, грузчики из Средней и Малой Азии, а также молодежь, которая путешествует по миру, ну и многочисленные друзья хозяина кафе. И нет гарантии того, что если что-то им не понравится, слух об этом не дойдет до набережных пролива Босфор. Хозяин очень ценит репутацию всех трех своих заведений-Стамбульского, Берлинского, и вот этого, нового, в третьем Риме.
– Третий Рим....
Официант спросил, не желаю ли ещё чего-нибудь. Я сказал, что пока не желаю. Он встал за дубовую барную стойку и, подперев голову руками, задремал.
Кофе был горячим и безумно вкусным. О лепешке даже и говорить нечего. Вкуснее ничего не ел. Хотя может, так думалось на голодный желудок.
Решил сделать комплимент официанту, но, посмотрев на этого спящего студента, передумал.
– Был у меня друг Андрей...
– сказал я про себя.
– И была Лена. Ленка... Неужели когда-то я начинал с ней встречаться? Даже не верится. Какой бы сейчас была моя жизнь?