Они штурмовали Зимний
Шрифт:
— Вот это здорово! — восхищенно произнес Дема. — Значит, Ленин теперь будет с нами?
— Ну, конечно. Молодцы, девчата, не струсили с плакатом выйти.
А девушки, заметив их, зарделись от смущения.
— Подождите нас около райкома, — шепнула Наташа Деме.
— А с вами разве нельзя? — спросил он.
— Отчего же… можно. Помогайте плакат нести. Взяв у девушек плакат, путиловцы подняли его
как можно выше и пошли впереди.
***
К Финляндскому вокзалу со всех окраин стекались рабочие.
Пришли матросы,
Несмотря на поздний час и пронизывающий ветер с Невы, народу у вокзала скопилось столько, что не могли пройти трамваи. Они все остановились.
Багрово-красный свет факелов колебался на стенах зданий и сотнями огней отражался в стеклах окон.
Кокорев и Рыкунов с трудом пробились вместе с девушками на площадь. Они остановились около отряда вооруженных матросов и стали ждать.
Поезд прибыл только в начале двенадцатого. Но Ленин долго не показывался на площади.
— Не вышел ли он с той стороны? — заволновалась Наташа. — Здесь мы его не увидим.
Но вдруг впереди послышалось: — Ленин... вон Ленин идет!
Толпа заволновалась. За спинами матросов Наташа ничего не видела.
— Поднимите меня, — попросила она у Демы. — Хоть одним глазом взгляну.
Недолго раздумывая, Рыкунов подхватил Ер-шину и усадил себе на плечо. Разом охватив взором всю огромную площадь, заполненную народом, и броневик, над которым скрестились лучи прожекторов, Наташа в этом вздрагивающем бегучем свете разглядела коренастого человека с бородкой. «Ленин», — поняла она и замахала рукой.
Владимир Ильич стоял на башне боевой машины без шапки, в расстегнутом пальто. А площадь неистовствовала, приветствуя его.
— Сейчас он будет говорить, — сказала Наташа и хотела было спуститься вниз, ко Дема удержал ее:
— Сидите, мне не тяжело.
Катя с Василием попытались протискаться поближе к броневику, но их оттеснили матросы и солдаты, сбившиеся в плотные ряды.
Вскоре площадь затихла. Люди слушали Ленина; Наташа видела, как у рабочих и солдат, стоявших ближе к броневику, загораются глаза, отражавшие искорки света прожекторов, и досадовала на ветер, мешавший улавливать полностью фразы.
— О чем он говорит? — поинтересовался Дема, полагая, что Наташа, возвышаясь над всеми, слышит лучше.
— До меня не все доносится, — ответила девушка. — Сначала он поздравлял, а сейчас говорит, что войну надо кончать..
— Тише! — зашикали на них со всех сторон. Наташа, боясь, что Деме тяжело, ухватилась за его шею и спустилась вниз.
Речь Владимира Ильича была недолгой. Он закончил ее призывом:
— Да здравствует социалистическая революция!
Этот клич всколыхнул толпу. Да, да, нельзя оставлять буржуазию у власти: она не кончит войну, не даст земли крестьянам и будет по-прежнему тянуть соки из рабочих. Надо готовиться к новой революции!
Рабочие не только умом, но и сердцем почувствовали, что явился человек, который ясно видит дорогу в будущее и без страха поведет их на борьбу.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГРОМ НАД НЕВОЙ
Глава шестнадцатая. ПРИШЛА ВЕСНА
Нева, в отличие от многих рек, имеет не один, а два ледохода. В начале весны она сбрасывает свой лед, а недели через две — три, при ярких лучах почти летнего солнца, гонит по синеве вод вереницы белоснежных хрустальных льдин, плывущих с далекого Ладожского озера.
В такие дни многие петроградцы стекаются к гранитным берегам реки, смотрят на торжественный ледоход и радуются:
— Скоро наступит лето!
Прошедшая зима была снежной. Жители подвалов не зря опасались весны; она принесла им новые бедствия: грунтовые воды пробивались сквозь пол, стены и заливали жилища.
В комнате, где жила Катя Алешина, вода сперва каплями скатывалась с потемневшей от сырости нижней части стены, потом стала пробиваться сквозь щели пола. Пришлось убрать половички, принести кирпичей и на них уложить доски. К вечеру и доски шаткого настила, прогибаясь, стали шлепать по ледяной воде, заливавшей весь пол.
Утром Катя почувствовала острую боль в горле. Казалось, что там застрял осколок стекла. Катя попыталась встать, но от головокружения и слабости опять опустилась на постель.
«Заболела. Вот не вовремя!»
Мать и бабушка тоже с трудом поднялись, — им обеим нездоровилось.
— Хоть бы печку протопить, — сказала бабушка, — все в комнате дух другой будет. Пойду на свалку, может, щепок каких соберу…
Охая, она начала одеваться.
— А ты что лежишь? — спросила мать Катю. — Разве сегодня тебе во вторую смену?
— Нет, в первую... горло очень болит. Мать потрогала Катин лоб и всполошилась:
— Да у тебя жар! Доктора надо позвать. А где мы денег возьмем? Вот напасть, одно к другому.
В соседней комнате, где жил водопроводчик, послышались испуганные возгласы и детский плач.
— Сходи, Луша, узнай, что там стряслось, — попросила бабушка и, прислушавшись к нараставшему плачу за стеной, еще больше встревожилась:
— Никак Семен кончается...
Она поспешила к соседям.
Вскоре голоса за стеной и плач утихли.
Бабушка вернулась в комнату с ребятишками водопроводчика: шестилетней Ксюшей и четырехлетним Сашей.
— Пусть посидят на моей постели, — сказала она. — Не годится детям смотреть на такое... Худо с Семеном, кровь горлом пошла. Всю подушку залил. Придется для вас обоих доктора звать.
Старуха решительно выдвинула верхние ящики комода и начала рыться в них. Катя видела, как она достала кусок холста и свою черную кружевную шаль, которую очень берегла.
— Последнее на рынок несу, — сказала бабушка. — Больше продавать нечего.