Опаловый соблазн
Шрифт:
Их отношения не выглядели прелюбодеянием, пока ее муж был не более чем безымянной устрашающей тенью. Но теперь он встретил этого человека и осознал, что Нидертон не призрак, который в конце концов исчезнет и позволит осуществиться волшебной сказке.
По дороге домой Дариус многократно прокручивал в голове доводы за и против любви к Елене, пока наконец не признал, что это не тот случай, когда можно сделать выбор.
Он любит ее, и другого не дано. Все, что он может сделать, — это любить ее и найти способ освободить. Во всяком
Нидертон.
Дариус смирился с тем, что, когда она будет свободна, единственное, что он сможет сделать, чтобы обеспечить ее счастье, — это пожертвовать своим.
Когда Дариус вошел в парадную дверь своего дома, Елена уже ждала его на лестнице.
— День был удачный? Ты нашел в архивах университета храмы, которые упоминал отец Паскуаль? — нетерпеливо спросила она. — В одной из твоих книг по геологии я нашла старинный рецепт окрашивания красных, как рубины, камней, чтобы… — Она замолчала, спускаясь ниже. — Что-то случилось?
— Нет. Правда, нет. Ничего… — Теперь он, в свою очередь, оборвал себя на полуслове. — Елена, я случайно встретился в городе с твоим мужем и теперь без всякого сомнения могу сказать, что лично ненавижу его. Это не значит, что я прежде не питал к нему отвращения за обращение с тобой, но после знакомства с ним… Он — подлец.
— Ты встретил… Ричарда?
Хотя он все прекрасно понимал, но, услышав, как она называет мужа по имени, подтверждая то, что он узнал, Дариус почувствовал, как внутри у него все перевернулось.
— Лорд Нидертон пришел в университет в поисках переводчика для работы над некой экзотической порнографией, которую где-то раздобыл.
При этом сообщении тот легкий румянец, который был у нее на щеках, мгновенно исчез, и она покачала головой:
— Пошло и нагло с его стороны, не правда ли?
— Скажи мне, что ты думаешь? — кивнув, спросил он.
— Я боюсь, что ты все взвесишь и решишь, что я не стою того, чтобы связываться с таким опасным человеком. — Она осталась стоять на последней ступеньке, с такой силой держась за перила, что ему было видно, как дрожит ее рука. — Я… уверена, что теперь полагается благородно освободить тебя от всех данных тобой обещаний, чтобы избавить нас обоих…
— Я люблю тебя.
Ее глаза наполнились слезами, и он подхватил ее, когда она, бросившись к нему в объятия, от радости потеряла равновесие.
— О Боже! Дариус, прости меня!
— Ну все. — Прижимая ее к себе, Дариус гладил ее по волосам. — Все хорошо. Он страшен не больше и не меньше, чем вчера, а мы так же счастливы, правда?
Изабель всхлипнула и уткнулась ему в шею.
Ее плач разрывал ему сердце, но он ждал, не позволяя себе поддаться отчаянию, гладил ее по щеке и согревал своим телом.
— Не сомневайся, милая, на этот раз стены Трои выдержат, и мы что-нибудь придумаем.
— Как? — Она подняла голову с видом человека, утратившего надежду.
Он смотрел на нее и понимал, что она любит его, но еще он понимал, что после всего, что ей пришлось перенести, ее воля слишком хрупка, чтобы выдержать волну публичного взрыва брака.
Проклятие.
— Я обязательно найду способ.
— Мне, должно быть, недопустимо касаться тебя, хотеть тебя, любить тебя, когда я… принадлежу ему.
— Ты не принадлежишь ему, — покачал он головой. — Какие бы права ни имел он, как муж, я уверен, он потерял их в тот миг, когда в первый раз обидел тебя.
— Возможно, это так и есть, потому что любить тебя, Дариус, не кажется грехом, не кажется недопустимым.
— Тогда пусть так и будет. Давайте, леди Нидертон, просто радоваться отпущенному нам счастью, пока судьба это позволяет. И к чертям весь мир!
Изабель разинула рот, удивляясь его грубым выражениям, и очаровательно покраснела.
— Дариус, называй меня по-прежнему Еленой. Мне нравится, когда ты называешь меня Еленой, потому что я могу представлять себя другой, более храброй…
— Моя Елена. — Улыбнувшись, он поднял ее на руки и понес вверх по лестнице.
Теперь это была по-настоящему шахматная игра.
И именно Дариусу предстояло решить, как выиграть сражение и спасти свою Белую Королеву.
Глава 17
Торн оставил ее в постели и, в предрассветный час бродя по дому, бился над неразрешимой проблемой. Луна была еще достаточно полной, чтобы освещать комнаты и позволять ходить по коридорам. Как можно расторгнуть брак, не устроив скандала? Как разорвать узы, которые законно связывают ее и Нидертона, без того, чтобы при этом не причинить вред Изабель?
Дариус старался рассмотреть все, даже обдумывал, какой могла бы быть реакция Нидертона. Мужчина давал понять, что жена бросила его, а потом сопровождал это жалобами на ее характер и здоровье. Он поставил себя в положение обманутого мужа. Так что, где бы ни объявилась Изабель, ее либо отправят обратно к нему за аморальное поведение, либо признают психически неуравновешенной и дадут ему основания поместить ее в сумасшедший дом или тихо запереть где-нибудь подальше.
Часы на камине библиотеки пробили четыре, и не успело затихнуть эхо последнего удара, как к Дариусу пришло возможное решение.
Нидертон не ангел, и хотя закон защищает его, все же существуют пределы.
Он слишком хитер, и никто не догадывается о глубине его безнравственности или о том, что защитная ширма, которую Каррик и подобные ему поддерживают, может мгновенно рассыпаться. Странность не преступление. Но если граф зашел слишком далеко, никто его не защитит.
Если скандал, о котором упоминалось, не будет иметь никакого отношения к его жене, а окажется связанным только с его личными наклонностями…
Нидертон, возможно, отпустит ее, чтобы избежать дискредитации.