Опасная тропа
Шрифт:
— Кого это вы встречать собрались всей семьей?
— Никого… — отвечает Патимат.
— И куда же вы собрались, в гости?
— Нет, на прогулку.
— Как, просто гулять? — удивилась жена Хаттайла Абакара. В ее сознании не вмещалось такое, как это можно среди бела дня всей семьей выйти погулять? Такое в нашем ауле — редкость, В ее голосе выражение удивления смешивалось с какой-то даже завистью.
— Да, просто гулять, — гордо сказала моя жена, даже с каким-то подчеркнутым превосходством, словно желая еще добавить: «Да, мы всегда так гуляем».
Да, и поныне жителям моего аула кажется, что прогулка с семьей — это что-то предосудительное, они считают это пустым и ненужным времяпрепровождением. Редко кто, носящий папаху, позволит себе такое.
И шумной, веселой гурьбой мы вышли к озеру, что за аулом. Старый аул за последние годы так разросся, что уже несколько домов окнами смотрят в озеро. Хасанчик попросил, чтобы я его посадил на плечи, что я и сделал, и над головой моей он взмахивал ручонкой и будто подгоняя лошадку плетью, приговаривал: «Гей, гей, гей, да чтоб ты здоровым был, гей, мой конь!». И мы остановились на опушке Подозерного леса, там, где бывает земляника, клубника, малина, крыжовник. Быть может, созрело уже что-нибудь?
— Идите собирать ягоды! — сказала мать детям, и они разбежались, разбрелись в зарослях так, что заросли вскоре зазвенели смехом и криком радостных детей. Жена моя украдкой посмотрела на меня, и я перехватил этот взгляд. Нежное и гладкое у моей жены лицо, даже очень привлекательное, а то, что кожа вокруг глаз немного в морщинках от забот и тревог, — так это не в счет, тем более, что это обретено за время нашей совместной нелегкой жизни.
И вдруг вскочил я, схватил ее за руку и побежал с ней вниз по склону, легко преодолевая извилистую тропу. — «Ой, ой, что ты делаешь, сумасшедший, отпусти!» — завизжала она. Я поднял ее на руки. Она обвила руками мою шею и склонила мне на плечо голову. И я не спеша понес ее.
— Куда ты меня несешь?
— К водопаду, — резко отвечаю я.
— Зачем?
Я думал, что она и без слов поймет мое желание, и потому слово «зачем?» прозвучало как лишнее. Я споткнулся, упал с ней вместе, и мы покатились по траве. Она звонко рассмеялась, наклонилась ко мне и робко поцеловала меня. Мы оба уловили одновременно усиленное биение наших сердец. И волнения наши передались друг другу. Под платьем я ощутил ее теплое, нежное тело, груди…
— Ты не ушибся? — прошептала она.
— Нет.
— Ой, жарко, — расстегнула она ворот платья.
Оставив детей там, наверху, мы спустились в ущелье. С трудом преодолели на косогоре густые заросли, прошли бурелом и лопухи и оказались у водопада. Хорошее свойство водопада в том, что его шум захватывает, обвораживает, очищает мысли. Так мне, во всяком случае, кажется.
— Я хочу, чтоб ты искупалась вот под этим водопадом. — И я вдруг ловлю себя на мысли: не заговорила ли во мне вековая, неутоленная жажда предков моих, от которых вера и невежество, суеверие и предрассудки прятали нагую человеческую красоту, запрещая даже живописать ее.
— А я никогда не купалась здесь, нет-нет, что ты, ни за что.
— Почему?
— Стыдно.
— Кого? Никого же нет.
— А ты, а эти скалы, а небо синее, — запрыгала на месте жена моя, весело, по-детски выбрасывая руки и показывая на все вокруг, — а солнце, а эти деревья, ветки? А сама вода? — подставила она ладони под воду, — Ой, холодная!
— Ты любишь меня? — прошептали мои губы.
— Люблю, люблю! — проговорила она, черпнула в ладони воду, намереваясь обрызгать меня, я отбежал. «Люблю», — забилось, зазвенело будто в ущелье это слово, отдаваясь в скалах, передаваясь от дерева к дереву и, будто не вместившись в целом ущелье, оно взлетело вверх, в небо, и сверкнуло ярким бирюзовым светом.
Очнувшись от далекого и тревожного зова детей, взбежали мы на косогор, откуда они могли нас увидеть. Увидев нас, они радостно замахали ручонками. И мы вскоре присоединились к ним. Отсюда как на ладони видно было плато, на котором развернулась наша стройка.
— Мама, мамочка, вот я нашла, это тебе, — подбегает Фарида, неся на ладони ярко-красную ягоду.
— Спасибо, доченька, иди и папе найди.
— А куда вы от нас пропали? — хмурый выбрался из кустов Хасанчик.
— Мы не пропали, мы были здесь.
— Ой, ты весь поцарапался, — кинулась жена к нему.
— Там же колючки, они царапаются.
— Проголодался?
— Нет еще.
— А что это там, около стройки народу много собралось? — вдруг поворачивается ко мне жена, — какие-то транспаранты, пионеры…
— Где? — приподнимаюсь я. — А-а, студенческий строительный отряд приехал. Поэтому все начальство было занято, — говорю я ей, как бы желая оправдать перед ней свое скверное настроение, связанное с работой, которую обещали мне дать.
У строящегося комплекса на площадке стояли украшенные транспарантами три больших автобуса. Они привезли багратионцев — бойцов стройотряда. Их встречали и строители, и сельчане. Надо было и мне быть сейчас там.
И гуляли мы в Подозерном лесу до самого вечера, до закатного красного солнышка, которое окрасило склоны в розоватые тона, и этот матовый цвет будто лежал слоем стекла, оттеняя овраги, ущелья. Солнце медленно скатывалось за горы. Гуляли мы до тех пор, пока не поравнялось с нами возвращающееся в село стадо. И в стаде дети узнали наших коров и бычка. Патимат крикнула: «Баш, баш, баш!» И коровы на самом деле откликнулись радостным мычанием: «Ум-м-му!» И подошли к ней, а за ними, задрав хвост, примчался и наш однорогий бычок. «Вот и вся наша семья теперь собралась вместе», — подумалось мне, и я встал с травы, где было так хорошо лежать. И вдруг я поймал себя на мысли, что сделал одно-доброе дело и что день зря не пропал, и тут же подумал: «Но тот ли я человек, который большего в жизни ничего не может достичь и пытается утешить себя тем малым, что удается сделать. И малое важно, важно, важно…» — повторяю я про себя, не желая уронить себя в своих же глазах.
Глава пятая
КАЖДАЯ ТРАВА НА СВОЕМ КОРНЕ РАСТЕТ
И вот наконец-то, почтенные мои, могу сообщить вам с удовлетворением, что я трудоустроился. Работаю на бетономешалке, вернее, обслуживаю две эти пузатые машины. Освоил я это дело за очень короткое время, и теперь даже думаю, что там осваивать-то, хотя… Надо знать, каким бывает состав бетона и раствора для кладки, для штукатурки внутренней и внешней. Это тебе не тяп-ляп, как у нас, солома с глиной. Машина, скажу, умная, почти автоматическая, сама поднимает груз, сама высыпает в свою пузатую утробу песок, цемент, гравий, известь и в заданное время сама переворачивается и выливает содержимое в бункер. Поначалу я очень боялся, что не справлюсь, думал будет трудно. Но гляжу, по душе работа. Правда, я искал работу потяжелее, физическую, чтоб развить мускулы. Ничего, все равно я доволен.