Операция «Гадюка» (сборник)
Шрифт:
— Тогда скажи мне, какое задание выполняют те двое?
— Зачем вам знать?
— Не серди лектора общества «Знание»!
— Я еще не все знаю, — признался Егор. — Но, вернее всего, они попытаются убить всех, кто живет наверху.
— Это еще зачем? — удивился Феничка.
Он взволновался и принялся чесать свой мохнатый живот.
— Мне кажется, — ответил Егор, — что Берия и его друзья боятся, что перегородки между мирами истончаются и Верхний мир все больше влияет на наш.
— Это точно, — согласился Феничка. — Я уже
— Разве это основание для того, чтобы убить всех? Наших детей, наших родных…
— Ах, не говорите так! — закричали лилипутки. — Мы их так любим, мы так туда стремимся.
— Свойственное марксистам желание быть первыми парнями на деревне. В городе все равно не получалось.
— Это парадокс, — сказал Егор. — Сколько лет они правили нашей страной.
— И все равно оставались первыми парнями на деревне. Только тебе этого не понять — терпи и подчиняйся. Мы все стали деревней. Впрочем, я все понял, молодой человек. Лаврентий Павлович, который умело использовал меня, боится потерять призрак своей власти. Ради нее он боролся всю жизнь, а попал сюда и понял, что все едино, так он запрограммирован. Есть деревня — будем первыми!
— Можно я уйду туда? — Егор показал на занавес.
— Девочки, что мы ответим этому молодому человеку?
— Пускай идет, только пускай возвращается.
— Если он не вернется, мы… — Первая из красавиц не смогла отыскать слов, и вторая пришла к ней на помощь:
— Если он не вернется, я отказываюсь от компота!
— И я тоже! — закричала вторая.
— Я вернусь. Мне нельзя там долго оставаться.
— Тогда мы напишем письмо, — сказала лилипутка, — а ты отдашь его в наш цирк.
За занавесом начало разгораться зарево.
— Отстаньте от парня. Как тебя зовут?
— Егором.
— Отстаньте от Егора, ему пора уходить, — сказал Феничка.
— Только возвращайся! — закричали лилипутки.
Феничка откинул занавес. Неверный мерцающий свет залил пустой цех.
— Иди, — сказал он. — И скажи им, что название операции отдает пошлостью.
— Спасибо, — ответил Егор. — Я вернусь через три дня.
Он шагнул в свет, и свет окутал его.
Он был теплый.
Глава 12
Доктор Фрейд
Доктор Фрейд сказал Гоглидзе, что устал и пойдет подышать свежим воздухом.
Занятие непонятное — воздух везде чистый, и никому он не нужен, но Леонид Моисеевич лучше знает, что такое моцион.
То же Леонид Моисеевич сказал и охраннику у двери.
Охранник у двери, как только доктор скрылся за поворотом лестницы, дернул за шелковый шнур, который вел наверх, в комендатуру.
В комендатуре сидел сержант и рассматривал книжку с картинками. Книжка принадлежала старинному писателю Толстому и рассказывала о деревянном человечке Буратино. Там были интересные картинки.
Услышав два звонка снизу, сержант отложил книжку и пошел в кабинет к товарищу Берии.
Берия
— Ушел? — спросил он, не поднимая головы.
— Только что, еще из дома не вышел.
— Отпустить его метров на двести и следовать за ним незаметно. Махальщика на крышу!
Сержант побежал на верхний этаж.
Там сидел в одиночестве и очень скучал махальщик. Перед ним лежал наполовину разложенный пасьянс.
— Опять не вышло, — сказал он сержанту.
— Иди на крышу, — приказал сержант, — подавай сигнал рикше.
— А он где сейчас?
— Где и положено, на площади.
Махальщик посмотрел на пасьянс.
— Минутку, — сказал он. — Вроде получается.
— У тебя еще тысячу раз получится! — рассердился сержант и ногой наподдал по картам. Пасьянс рассыпался и безнадежно погиб.
— Ну зачем ты! — обиделся махальщик. — У меня же получалось.
— Ты пойдешь или нет?! — завопил сержант.
— Да не пойду я никуда, — ответил махальщик и стал собирать карты. — Сам иди и махай.
Люди в Чистилище, как правило, куда замедленнее и равнодушнее, чем их собратья в Верхнем мире. Но это компенсируется редкими дикими вспышками ярости, которые охватывают в Чистилище людей.
Такое случилось и с сержантом.
Словно безумный, он накинулся на махальщика, и тот, так и не собрав карт, принялся отступать к стене, отмахиваясь от сержанта, как от осы.
Сержант стремился к ослушнику, стараясь вцепиться в него длинными ногтями, и ногти уже достигли глаз, когда махальщик всерьез испугался, что придало ему смелости.
Вместо того чтобы отдаться полностью на милость сержанта, он ринулся ему навстречу и, продолжая отбиваться от воображаемой осы, ударил сержанта.
Тот от неожиданности остановился.
— Да ты что… — пробормотал он, — да ты как посмел…
Он говорил это с радостью — теперь он имел все права добить махальщика.
Убежденный, как любой чекист, в оправданности конфликта с низшим существом и в своей неприкасаемости, сержант не видел того, что махальщик и моложе его, и крупнее. Сержант являл собой кабана, ринувшегося на медведя.
Даже получив несколько ударов в грудь и по поясу, сержант еще не понимал, что самое разумное для него — отступить и бежать за подмогой или оружием.
Он же кидался вновь и вновь на махальщика и отшатывался под его ударами.
Махальщик также уже понял, что он сильнее.
И воспылал гневом к сержанту. Не было больше перед ним сержанта, не помнил он о всесилии Лаврентия Павловича — он был оскорблен, его ударили, его пасьянс уничтожили.
И, перейдя в наступление, махальщик загнал в угол сержанта, который еле успевал защищаться, но не мог попросить пощады, так как понимал: сейчас, вот-вот все изменится… все изменится… я тебе покажу.