Оперативный простор
Шрифт:
В таком изложении происходящее выглядело довольно логично.
— Саша, Сашенька, сейчас я займусь твоей раной, — захлопотала женщина над Слыщёвым.
— Отстань, дура! — рявкнул он.
— Саша, ну нельзя же так себя вести, особенно перед чужими людьми. Ты ведь на службе! — укоризненно произнесла супруга и покосилась на меня.
Представляю, какие сейчас ощущения она испытывала. Врагу не пожелаешь.
— На хрен службу! Имею я полное право выпить, если захочу? — спросил Слыщёв и сам же ответил:
— Имею! И никто мне не
— Товарищ начальник школы… Говорите потише — вдруг комиссар услышит? Потом ведь проблем не оберётесь, — с опаской произнёс Тарас.
— Комиссар! — хмыкнул Слыщёв. — Плевать я хотел на твоего комиссара. Я беспартийный. Ваш комиссар для меня никто.
— Опасные речи ведёшь, Сашенька. Ой, опасные! — покачала головой женщина. — Нельзя так говорить, особенно на службе.
— Так, молодой человек, — снова переключился на меня Тарас. — Извольте объясниться, кто вы такой и что вы здесь делаете?
— Я — родственник преподавателя вашей школы Быстрова Александра, — представился я.
О том, что служу в уголовном розыске, решил не упоминать. Пока это лишнее. Хватит и того, что обо мне знает Птахин.
— Ну и что вам нужно? — насупился Тарас.
— Хотел встретиться с Александром Яковлевичем. Дело в том, что семью Быстровых собираются выселять из квартиры. Пришёл поговорить на этот счёт с начальником школы, — признался я.
— Ну вы же видите в каком состоянии Александр Яковлевич?! — воскликнул Тарас.
— Теперь вижу. Мне зайти в другой раз?
— Конечно! — раздражённо бросил Тарас. — Приходите завтра, а ещё лучше послезавтра, когда товарищ Слыщёв будет чувствовать себя лучше.
— Хорошо, — сказал я. — Вы уж извините, что так неловко получилось.
— Подождите, — сказала супруга Слыщёва, которая слышала наш разговор с Тарасом.
Я послушно замер.
— Мне очень жаль, что вашего родственника арестовали. Я думаю, что Саша Быстров не виноват, и следствие во всём разберётся. А семье его обязательно надо помочь. Саша, может, и вмешался бы, но, боюсь, это произойдёт не скоро. Вы лучше зайдите к начальнику отдела снабжения товарищу Рышковскому, — посоветовала женщина. — Он курирует эти вопросы. Его кабинет на третьем этаже.
— Благодарю вас, — кивнул я и направился к выходу.
— Только, пожалуйста, никому не рассказывайте о том, что увидели, — полетело в спину запоздалое от Тараса.
— Да я и не собираюсь, — буркнул я на ходу.
В принципе, пьянкой на работе меня не удивишь, я всякого насмотрелся: и когда срочную в армии проходили, и когда перешёл в милицию, которая позже превратилась в полицию. Чего греха таить — и сам, бывало, прикладывался к бутылке, благо поводов жизнь давала предостаточно. В девяностые вообще было такое чувство, что сопьюсь — если бы не жена с Дашкой, может, так оно бы и произошло. Примеров хватало.
И стучать на Слыщёва тоже не собираюсь. Пусть он мне ни сват и ни брат — но как это «мелко, Хоботов» — за дословность цитаты из «Покровских
Товарищ Рышковский, в отличие от начальника, был трезв как стёклышко. Его усталые глаза казались огромными благодаря толстым стёклам линз в очках. Наверное, без них интендант был слепой как крот.
Его стол был завален бумагами: какие-то бланки, распоряжения, ведомости. Почти каждую минуту кто-то появляся и дёргал его по новому вопросу: то насчёт сапог для первой роты, то по поводу разбитых стёкол в кочегарке, постоянно звонил телефон… Похоже, без Рышковского в школе не решался ни один вопрос.
Но, несмотря на всю занятость, человеком он оказался открытым и добродушным.
— Так говорите это жилтоварищество подняло бучу? — заинтересованно спросил он.
— Да. Некая Цимлянская. Насколько я понял — она претендует на жилплощадь Быстровых.
— Что, так и заявила открытым текстом? — удивился Рышковский.
— Представьте себе. Грозилась каким-то товарищем Лапиным из жилотдела. Дескать, он целиком на стороне жилтоварищества.
— Ах, Лапиным, — усмехнулся Рышковский. — Обождите секундочку.
Он снял трубку телефонного аппарата, покрутил ручку:
— Алло, барышня! Соедините меня с жилотделом Василеостровского района… Лапин, ты? Узнал боевого товарища, старый хрен? И я рад тебя слышать! Как сам, как дети? Нет, извини, в гости заскочить не выйдет — дел по горло. Может через неделю вырвусь, но не факт. Ты лучше скажи: знаешь такую Цимлянскую? Склочная баба, говоришь… Я так и думал. Не в службу, а в дружбу: при встрече одёрни эту склочницу, чтобы она пасть на чужое жильё, которое вдобавок проходит по военному ведомству, не разевала. Ну да, я про комнату Быстровых говорю… Не важно, что Быстров арестован — суда всё равно не было. Вот будет суд и приговор — тогда подумаем, но это нам решать за кем оставлять комнату. Договорились? Ну всё, бывай!
Рышковский положил трубку на место.
— Чем смог — помог. Вы, наверное, всё слышали.
— Слышал, — подтвердил я.
— В общем, расклад такой: если будет суд и Александра Быстрова приговорят — тут извините, жилплощадь придётся вернуть, она казённая. А если суд не состоится или Александра оправдают, никто семью его пальцем не тронут.
— Скажите, пожалуйста, а сами вы как — считаете Быстрова убийцей? — спросил я.
Рышковский снял очки, задумчиво протёр их платочком.
— Я — не следователь, делать такие выводы не имею права. Про их стычку с Хвылиным всё училище было в курсе, во всяком случае, весь преподавательский состав. Однако представить, что Быстров будет в него стрелять — не могу. Но это, как понимаете, моё частное мнение.
— Ну, а другие враги, кроме Быстрова, у покойного были?
Рышковский нахмурился.
— Товарищ, мне кажется, вы занимаетесь не своим делом. Такие вопросы должны задавать сотрудники милиции или уголовного розыска, а вы, я так понимаю, частное лицо.