Оперативный простор
Шрифт:
Блин! Ну ведь мог же сразу догадаться, что чекисты зря клювом щёлкать не станут, за несколько лет своего существования они так насобачились раскрывать все эти заговоры и что у них повсюду есть свои люди.
Работать контора умеет — чего у них точно не отнять.
И не хочется перебегать им дорогу и отнимать их кусок хлеба…
Пока латыш и Тарас что-то тихо обсуждали, я крутил в голове предполагаемый план действий.
Свалить отсюда втихую, пока не заметили. Но наступит завтра. И не удивлюсь, если возле
А что если выйти и поговорить… Само собой, не вскрываясь по полной, просто рассказать, что пытаюсь помочь сестре, никаким законом это не возбраняется.
Здесь ко мне претензий со стороны конторы нет, я перед ними чист. Могут понять и простить.
Пожалуй, это лучший вариант. Правда, и влетит потом Тарасу от чекистского начальства — ну да сам виноват. Не берись за то, чего не умеешь.
Всё, сейчас выйду из-за дерева, свалюсь чекистам как снег на голову и поагитирую за советскую власть. Товарищ Маркус производил впечатление умного человека. Должен понять, что я не на стороне врага.
И тут моё сердце ёкнуло, когда я увидел, что на сцене появилось новое, уже ставшее мне хорошо знакомым, лицо.
Преподаватель Птахин, тот, кого я первым ожидал здесь увидеть, тоже шёл по дороге и тоже в направлении скамейки, на которой сидели чекисты.
Неужели Вадим Борисович тоже конторский? Надо же, а ведь сразу и не подумаешь… Лично я сразу принял его за недобитка из бывших.
Эх, какой театральный талант погибает!
Что-то многовато сотрудников ГПУ на квадратный метр пространства… Уютней от этой мысли мне не стало. Скорее — наоборот.
Нет, пожалуй подамся я отсюда, куда подальше. Не зря говорят, что первая мысль — самая верная.
Но только я успел сделать шаг прочь от дерева, как Птахин резким движением вытащил из кармана револьвер и, перейдя на бег, несколько раз выстрелил в чекистов.
Глава 21
Звуки оркестра частично заглушили выстрелы, паника поднялась не сразу.
Я сработал на рефлексах. Мозг ещё не успевал понять и оценить обстановку, как ноги сами понесли меня к скамейки с чекистами.
Тарас был «готов» — одна из пуль попала ему в голову. А вот Маркус ещё находился в сознании.
Увидев меня, он прошептал, узнавая и почему-то без капли удивления:
— А, Быстров… Не дай ему уйти.
Тут силы окончательно покинули его, он провалился в забытьё.
С револьвером наперевес я погнался за Птахиным. Он не успел далеко удрать, я видел, как впереди мелькает его гимнастёрка.
Позади закричала женщина:
— Спасите! Убивают!
— Ой, мамочки! — А это уже ребёнок. Судя по голосу — девочка.
Ох, не повезло тебе, родная, столько всего пришлось насмотреться…
Откуда-то сбоку, выскочил
— Там, — крикнул я, указывая стволом направление, — раненый и убитый сотрудники ГПУ. Окажите помощь.
Милиционер признал во мне своего и старшего, молча кивнул и посеменил к скамейке.
Хорошо, когда ты молод и полон сил. Бег изматывает не так сильно, как в пятьдесят, особенно, если ты несёшься на пределе и понятия не имеешь, сколько ещё продлится этот безумный кросс.
Я неуклонно догонял Птахина. Тот всё же был постарше и не похоже, что злоупотреблял физкультурой.
Ещё немного, и я уже мог взять его на прицел, вот только обилие гражданской публики мешало. Худший кошмар для опера во время задержания. Так бы и снял гада, да страх что пострадает совершенно посторонний человек, заставляет стиснуть зубы и бежать.
Это только в американских боевиках коп палит в воздух, вся мирная публика тут же дисциплинировано укладывается мордой вниз и даёт возможность главгерою вдоволь настреляться по злодеям.
В жизни. как нарочно, толпа кинется врассыпную, как тараканы на кухне, кто-то стопудово полезет под пули или непременно встрянет на пути.
Я случайно наступил на сучковатую палку — это была отломанная ветка с дерева, которую ветром вынесло на дорожку. Ступня придавила один конец, противоположный автоматически приподнялся, и палка оказалась между ног.
Твою ж дивизию! Я чуть не полетел турманом — эффект был круче, чем от банальной подножки.
Ценой неимоверных усилий удалось сохранить равновесие, но в позвоночнике будто что-то оборвалось, я слегка захромал.
Вот, сука! Как специально! Почти на ровном месте…
Движимый наитием я подхватил деревяшку, которая сделала из обезьяны человека и едва не привела меня к инвалидности. Формой она слегка напоминала чуть изогнутый бумеранг австралийских аборигенов.
Что если…
Палка — не пуля, но если постараться, можно закинуть её достаточно далеко.
Я постарался. Запущенная ветка ракетой пролетела метров двадцать с гаком и угодила туда, куда я прицелился, подрезав Птахина на бегу. Номер, который у деревяшки не прошёл со мной, с убийцей сработал на все сто процентов.
Беглец совершил почти цирковой кульбит, а затем растянулся на дорожке.
— Уголовный розыск! — заорал я, ускоряясь.
Всё-таки Птахин был военным человеком, чему-то его точно учили. Даже упав, он не растерялся. Секунда, и он перевернулся на спину, потом присел и, наведя на меня револьвер, выстрелил.
Теперь уже мне пришлось заниматься цирковой акробатикой. Кувырок вперёд, пуля пролетает у меня над башкой, но это временная передышка — сейчас ствол убийцы выплюнет следующую порцию свинца.