Опыты цивилистического исследования. Выпуск 2
Шрифт:
Так, в Постановлении ФАС Уральского округа от 22.06.2012 № Ф09-4690/12 по делу № А07-19911/2011 как раз рассматривается судьба процентов при отказе от иска по основному требованию. Ситуация даже несколько сложнее и интереснее. Кредитор инициирует процесс против должника, отказывается от исковых требований, а потом уступает это требование третьему лицу. Цессионарий (возможно, зная, а возможно, и не зная о предшествовавшем процессе) заявляет требования к должнику в части уплаты основного долга и процентов по нему. Суд первой инстанции удовлетворяет требования полностью, несмотря на заявления должника. Апелляция и кассация отменяют решение в части удовлетворения требований по основному долгу, оставляя его в силе в части уплаты процентов.
При этом суды указывают, что отказ от иска не прекращает материально-правовое требование, а только лишает его судебной защиты, поэтому в этой части исковых требований необходимо отказать. В то же время цедент в первом процессе не заявлял требования об уплате процентов и, соответственно, не отказывался от этих требований. Поэтому судебная защита этой части требований никак не пострадала. Кроме того, в этом деле решен еще один существенный вопрос: обязательство, лишенное судебной защиты, в принципе можно уступить, и в нем вообще возможна перемена лиц.
Следующим вопросом является судьба обеспечений рассматриваемых обязательств. Если обязательство не прекращается отказом от осуществления права требования, то должны сохраняться и обеспечения, поскольку в законе не содержится такого основания прекращения обеспечений, как невозможность судебной защиты требования по основному обязательству.
Подобная проблема действительно вставала в судебной практике при следующих фактических обстоятельствах. Кредитор обращается с требованием к основному должнику и отказывается от исковых требований. Соответственно, опять обратиться с этим же требованием к должнику он не сможет. Основное требование было обеспечено поручительством. Через некоторый промежуток времени в отношении поручителя начинается конкурсное производство и кредитор заявляет о включении своих требований в реестр кредиторов, что и делает конкурсный управляющий. В дальнейшем один из остальных конкурсных кредиторов пытается оспорить данное действие и исключить первого кредитора из реестра. Суды ему в этом отказывают, аргументируя тем, что обязательство отказом от исковых требований фактически не прекратилось, обеспечения – тоже, и данное требование к поручителю правомерно [215] .
215
Постановление ФАС Северо-Западного округа от 10.12.2013 по делу № А56-58327/2010.
Такой подход вызывает определенные сомнения. Если поручитель в сложившейся ситуации должен будет удовлетворить кредитора, то сможет ли он затем получить удовлетворение за счет основного должника? Поскольку в силу п. 1 ст. 365 ГК РФ происходит перемена лиц в обязательстве, поручитель занимает место кредитора и получает соответствующий объем прав, то обратиться к основному должнику он не сможет, так как кредитор такую возможность утратил в результате отказа (от иска или от осуществления права вообще). Представляется не вполне логичным перекладывать подобные риски на поручителя. Совсем иная ситуация, когда поручитель несет риски неплатежеспособности должника. В переложении этого риска с кредитора в том числе и заключается цель выдачи поручительства [216] . В данном же случае поручитель теряет возможность обратиться с требованием к основному должнику вследствие действий самого кредитора. Более того, такой подход прямо противоречит логике п. 1 ст. 364 ГК РФ, в соответствии с которым поручитель может заявить все те же возражения, которые мог бы заявить должник. Аналогичными правами абз. 2 п. 1 ст. 335 ГК РФ наделяет и залогодателя, если им является третье лицо. Для требований же, по которым истек срок исковой давности, закон прямо решает данную проблему в ст. 207 ГК РФ: при истечении срока исковой давности по основному требованию считается, что истек срок и по дополнительным требованиям (проценты, неустойка, залог, поручительство и т. п.).
216
Бевзенко Р.С. Правовые позиции Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по вопросам поручительства и банковской гарантии: Комментарий к Постановлениям Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12 июля 2012 г. № 42 «О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством» и от 23 марта 2012 г. № 14 «Об отдельных вопросах практики разрешения споров, связанных с оспариванием банковских гарантий». М., 2013. С. 72.
Проблема конкретно данного дела заключалась именно в том, что включение требования в реестр оспаривал не сам поручитель (и даже не арбитражный управляющий от его имени), а один из конкурсных кредиторов, который не мог воспользоваться возражением поручителя. Поэтому возникает необходимость не только определить возможные меры защиты обеспечителя, но и вообще решить судьбу акцессорных требований в случае отказа от иска (и отказа от осуществления права).
Заключение
На сегодняшний день ни в доктрине, ни в судебной практике вопросы о правовой природе отказа от осуществления права, его последствиях и вообще месте в гражданско-правовой систематике до конца не решены. На некоторые из них можно попробовать ответить, прибегнув к историческому и зарубежному опыту. В связи с этим рассматриваемая тема требует дальнейшего и более подробного изучения.
В то же время, исходя из всего вышеизложенного, можно обозначить некоторые основные выводы.
Во-первых, после реформы ГК РФ в ст. 450.1 Кодекса были прямо закреплены две формы отказа от осуществления права: 1) путем прямого заявления и 2) путем бездействия в течение установленного договором, законом или иным актом срока.
Во-вторых, последствия отказа от осуществления разных видов прав могут быть неоднозначны. Такого отказа достаточно для прекращения секундарных прав, но для прекращения прав требования по обязательствам необходимо прощение долга. При этом в случае одностороннего отказа от осуществления права требования есть все основания лишить управомоченного субъекта возможности судебной защиты такого права.
В.А. Волгина
Условия осуществления судебного контроля за содержанием договора
Статья посвящена анализу закрепленных в различных правопорядках условий, при которых суды получают право контролировать содержание договора на предмет его справедливости.
На основе изучения различных механизмов судебного контроля, существующих в зарубежных правопорядках, выявляются общие условия, позволяющие судам проводить подобный контроль и устанавливающие его допустимые пределы. Акцентируются попытки закрепить в зарубежных правопорядках универсальную модель судебного контроля за содержанием договора. На основе сделанных в результате сравнительно-правового исследования выводов оценивается российский механизм судебного контроля и его воплощение в судебной практике. Автор приходит к выводу, что российские суды зачастую пренебрегают установленными условиями судебного контроля и вмешиваются в заключенный договор при отсутствии оправдывающих такое вмешательство предпосылок.
V.A. Volgina
Conditions of Judicial Control over the Contractual Content
The article is devoted to the analysis of the conditions established in various legal orders whose materialization entitles courts to control contractual terms with respect to fairness.
On the basis of examining different mechanisms allowing courts to control the terms which exist in foreign jurisdictions, general conditions that entitle courts to carry out judicial control and determine its scope, are identified. The article focuses on the attempts to entrench a universal model of judicial control over subject matter of the contract in foreign jurisdictions. The Russian mechanism of judicial control and its application by courts are evaluated on the basis of the comparative analysis conclusions made by the author. The author makes the conclusion that Russian courts often ignore the established conditions of judicial control and without any justifying premises interfere with the concluded contract.
Введение
Принцип свободы договора, который является выражением принципа автономии воли сторон, обязует лиц, заключивших договор, соблюдать его условия. Однако свобода договора не может действовать без ограничений в обществе, в котором договаривающиеся стороны не обладают равенством в профессиональном, интеллектуальном или материальном плане [217] . В новой редакции ст. 428 ГК РФ, вступившей в силу с 01.06.2015, российский законодатель в п. 3 закрепил универсальную модель судебного контроля за содержанием договора [218] , выделив при этом два необходимых условия вмешательства суда: 1) определение условий договора одной из сторон и 2) неравенство переговорных возможностей, на практике выражающееся в существенном затруднении для «слабой» стороны договора согласовывать иное содержание условий. Однако анализ правоприменительной практики свидетельствует о том, что суды зачастую игнорируют условия, закрепленные в п. 3 ст. 428 ГК РФ, и вторгаются в договорные отношения независимо от их соблюдения в данном конкретном случае.
217
Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. Т. 2. М., 1998. С. 7–8, 16.
218
Универсальная модель судебного контроля за содержанием договора понимается автором как закрепленная на законодательном уровне возможность судов проверять условия любого договора на предмет их справедливости при наличии конкретных предпосылок, которые, по мнению законодателя, оправдывают судебное вмешательство в заключенный договор.