Орден Креста
Шрифт:
Именно это приводит нас ко второму пути - пути эгоизма. Стремление к принятию выгодных для себя решений так же естественно, как желание человека есть или спать. Кто бы что не говорил, но у каждого из нас есть свои желания и как только что-то прикасается к ним мы очень хотим принять «наше» решение теряя объективность. Предупрежденный о своем несовершенстве, экзорцист не позволит себе подобного? Увы, но позволит. В конце концов, одно дело заставить себя посмотреть на неинтересный предмет, потому что это нужно и совершенно другое заставить отрешиться от своих интересов в важном предмете. Конечно, существуют такие редкие удивительные личности, которые в принятии своих решений легко отказываются и от своего интереса и от глупых
И вот перед нами уже третий путь принятия решения - путь совести, редкий и самый сложный путь. Идти по нему к решению так же трудно, как и описывать его. Он полон подводных камней и опасностей по дороге свернуть к первому или второму или и вовсе в поисках истины и мифической справедливости потеряться в бесконечных коридорах разных взглядов на предмет. Этот третий путь, путь самый верный и самый честный, если быть объективным, просто не досягаем, поэтому вернее и куда логичнее будет признать этим путем стремление к нему, к этому несбыточному идеалу, в котором истина дороже личных мыслей и целей.
Было логично, что именно этот третий путь мог привести к верному решению при выборе епископа, но глядя на Стената Аврелара, мало кто верил, что именно это сейчас движет им. Те кто совсем его не знали, были уверены, что он, если и не согласится сразу, то станет уклоняться только, чтобы поднять свою ценность и польстить себе. Поэтому они готовились осадить молодого, пусть и особенного коллегу. Те же, кто знали, напротив, думали, что нетщеславный Стенет попытается сбежать и готовили аргументы, чтобы удержать названного приемника покойного. Вот только ни те, ни другие не представляли, что именно происходило в голове Стената. У него было достаточно времени, чтобы все обдумать. Несмотря на то, что это были сложные и сумбурные три дня, он проводил их с сыном, в казалось бы беспечном безделье, а ночами читал и писал распоряжения в родной экзархат. Можно было подумать, что вопрос о назначении его вообще не волновал, словно все это принципиально не имело ни малейшего значения и если честно, в некотором роде, это было правдой. Эти три странных дня показали ему много нового внутри себя и позволили почувствовать себя свободным. Он вдруг снова почувствовал в себе жизнь, способность не просто выполнять свои обязанности, а творить. Словно тот огонь, о котором говорил Онгри, снова вспыхнул в его сердце. Впрочем, исчезало ли это пламя или быть может он сам долго и упорно подавлял его, сдерживал его вместе с болью? Стен не уходил в такие мысли и не мучал себя столь сложным самоанализом, зато он отчетливо видел, что прожил несколько лет, словно в тумане, будто под завесой пелены, которая, наконец, спала. Нет, он не забыл Ани и возможно даже не разлюбил, но он увидел, что все это не так уж и важно, ибо кроме этой любви внутри него было много других сил и чувств, которым он не давал свободы все это время. Теперь, когда он это понял, казалось бы, было самое время, чтобы принять волю покойного и стать главой ордена, чтобы дать ордену свою молодость и сияние, ведь именно этого от него и ждали. Стен же видел все иначе, но пока молчал.
Когда же собрание началось, он очень спокойно слушал доклад о воле покойного епископа и даже не думал возражать, как и спешить, чувствуя, как закипает большинство людей в зале.
– Он слишком молод, ему еще и сорока нет, - тут же возразил глава одного из столичных подразделений.
– Нельзя доверять такое дело юнцу.
– Но он уже шесть лет успешно управляет целым округом и значительно улучшил его показатели. Самым бедным и глухим округом, между прочим!
– тут же возразили ему.
– Финансирование у Восточного округа такое же ,как у всех.
– Но это глушь, где слишком много совершенно неграмотных людей, не понимающих всей значимости ордена.
– Неграмотные наоборот преувеличивают эту значимость.
– Спор вообще не о том!
Стен только слушал, переводя взгляд с одного говорящего на другого, словно речь шла не о нем. Он задумчиво упирался пальцами в висок и чуть придерживал голову, словно она лениво не желала во всем этом участвовать. Но в действительности им владела отрешенность, позволяющая все происходящее видеть, словно со стороны.
– Да, совсем не о том, мы не можем сделать главой ордена алкоголика!
Это заявление заставило зал умолкнуть и посмотреть на Стената. Онгри, что тоже был здесь, сразу вздрогнул, понимая, что его друга только что выдала его болтливость, но Стен только мягко улыбнулся, так как улыбался наблюдая за мелкими шалостями маленького Артема.
– Это очень громкое обвинение, - прошептал Рейнхард, не желавший воспринимать подобное.
– И это грубое искажение действительности, - начал было Онгри, стараясь оправдаться.
– У меня действительно проблемы в алкоголем, - внезапно признался Стен, убрав наконец руку от виска, - но я над этим работаю и вот уже четыре дня, как я совсем ничего не пил.
Это заявление вызвало явное оживление, но Стен тут же продолжил:
– Только прежде, чем вы начнете обсуждать мои грехи, быть может вы выслушаете мое мнение?
Рейнхард тут же согласно кивнул.
– Ну и что ты можешь сказать, если у тебя есть полное право занять это место по воле прошлого главы!?
– вскрикнул нервно глава центрального округа, что еще в юности невзлюбил Стена за чрезмерную дотошность в отчетах.
– Точно так же у меня есть право отклонить свою кандидатуру, - абсолютно спокойно сказал Стен, скрестив пальцы в замок.
– Стенат, может, ты этого не понимаешь, но в действительности ты очень нужен ордену, - заговорил Рейнхард.
– Что бы тут не говорили, но ты особенный. В тебе есть та сила, которой орден давно не видел.
– Простите меня, учитель, но я не только экзорцист, я еще и отец. Мой старший сын - подросток с которым очень сложно, а младший - еще совсем ребенок и я не могу уйти сейчас в подобного рода работу. Более того, начатая мною перестройка восточного округа еще не завершена и я не могу передать другому недоделанную работу. И это я не говорю о всем том, о чем вы можете мне сейчас говорить часами. Я просто не имею права бросать недоделанную работу, лишать своих сыновей внимания и эгоистично идти на должность с которой я не смогу справиться на должном уровне. По крайней мере сейчас, ни мое моральное состояние, ни моя реальность не позволят мне занять эту должность.
В зале вновь повисло молчание, видимо, спорить с подобным было глупо.
– Я думаю, что переубеждать его было бы глупо, - проговорил Рейнхард.
– Однако я настаиваю на его переводе в столицу, ибо то, что он сделал в последней битве, однозначно говорит о том, что он должен работать на уровне всей страны, а не в своем глухом округе.
С этим не мог поспорить никто, даже Стен.
– Согласен, но прежде я должен довести до ума восточный округ, или вы предпочтете снять меня силой?
Желающих отбирать должность у самых молодых членов данного собрания не нашлось. Все перешли к поиску иного кандидата на должность епископа. Здесь уже Стен оживился, подключившись к обсуждению. Через несколько часов сложных споров, епископом был объявлен Серед Шард - глава центрального столичного подразделения или как его иногда называли - королевского. Серед устроил всех. Он не был молод, но и не был стар. В свои 52 года он уже имел достаточно опыта и в то же время мощи для сражений. Он был хорошим руководителем, мудрым человеком и был готов учиться. Правда, можно было сказать, что в нем не было ничего удивительного, и дикий огонь не плясал в его глазах, зато в верности его сомнений быть не могло.