Ордер на смерть
Шрифт:
Такая трагедия и гибель нередко случались с великими людьми. И причины гибели часто создавались непомерной тратой нервной энергии, неумением обращаться с самим собой и неумением заведовать сложной машиной — своим телом…
Андрей выписал этот отрывок, в очень сокращенном виде, из книги Зощенко «Возвращенная молодость». Книгу Зощенко он за последние несколько лет перечитывал целиком раза три. Она стала его настольной книгой и как бы лекарством от стресса.
Там же он вычитал мнение писателя о смерти Джека Лондона — может быть, спорное, но интересное. Зощенко утверждал, что этот здоровяк и «матрос», этот писатель величайшего оптимизма и утверждения жизни, покончил с собой на сороковом году жизни практически по той же причине, что и Маяковский. Смерть эта, по мнению Зощенко, только казалась неожиданной и невероятной (родные писателя долгое время даже скрывали это обстоятельство!)
Что же выяснилось? Джек Лондон в течение восьми-десяти лет написал столько, что другой писатель при нормальной работе мог бы сделать в течение всей жизни. Почувствовав крайнее утомление, писатель бросает работу и уезжает на какие-то чуть ли не Соломоновы острова, надеясь там починить свое здоровье долгим отдыхом и путешествием. Однако мозг, ослабленный крайним и длительным напряжением и отчасти алкоголем, не мог восстановить и даже поддержать нормальную работу организма. Потерянная инерция, на которой держался писатель, рухнула. И реакция была столь велика, что Джек Лондон без сожалений расстался с жизнью…
Вычитанное у Михаила Зощенко сильно повлияло на Андрея. Тем более что в книге давались еще и прямые способы снятия стрессов. Например, цитата из Марка Аврелия: «Измени свое мнение о тех вещах, которые тебя огорчают, и ты будешь в полной безопасности от них». Здорово сказано! Но как это понимать? Как заменить свое мнение, скажем, о необходимости уложиться в отведенные для написания статьи сроки? Сроки даны жесткие, и ежедневная норма одна может приблизить работу к завершению. Андрей не был Марком Аврелием — и вещи, которые его «огорчали», вовсе не становились менее актуальными от желания или нежелания Ярцева над ними думать. Может быть, изменить о них мнение в том смысле, что эти вещи подождут — мол, успеется? Но это — самообман! Ничто не успеется. А стало быть, отдохнуть так и не удастся.
Андрей, зная, с какой необузданной стихией имеет дело, даже определил конкретные дни для написания. К примеру, стихов. Но и это не спасало от переутомления — дни летели слишком быстро, все заполненные неустанными трудами. И когда наступало, допустим, воскресенье, отведенное Андреем для создания хотя бы нескольких четверостиший, или «катренов», он с неудовольствием замечал, что в голове у него совершенно пусто. Но все равно писал — и так появлялись на свет беспомощные, рахитичные стишки, которые он даже Анне стеснялся показывать. Налицо был некий кризис.
Как из него выйти — вот что занимало все мысли Андрея, когда он поднимался по лестнице в свой кабинет, где нечасто в последнее время появлялся. Ярцев открыл дверь своим ключом, вошел и опустился в кресло за рабочим столом. Несколько минут сидел молча, потом взглянул на настенные часы и нажал на кнопку селектора… Его соединили с Мерингером.
— Андрей, ты? Ну, принес? Давай неси, посмотрю. Нужно срочно в набор отдавать, учти: завтра уже номер выйдет!
Андрей прошел в кабинет Мерингера по длинному светлому коридору и поздоровался с сидящей у окна Яной, которая с недавних пор стала и женой, и секретаршей Мерингера. Она курила и молча улыбнулась ему. Говорить им, правда, было не о чем…
Рудольф пробежал глазами статью и одобрительно хлопнул Андрея по плечу — мол, все отлично, ты молоток, старина! Потом приклеил к рукописи желтую бумажку, что-то быстро на ней написав, вызвал в кабинет Яну. Та унесла статью в набор.
Андрей вдруг заулыбался. Он представил себе бандитский некролог в газете: «Что же оказалось? Наш Вован в течение восьми-девяти лет ухлопал стольких, скольких другой братан, при нормальной работе, мог бы сделать в течение всей жизни. И Вован утомился…»
Мерингер посмотрел на него с недоумением:
— Ты чего?
— Да так! Мыслишка одна забавная в голову пришла…
— А-а… Вообще, скажу тебе откровенно, выглядишь ты неважно. Я же знаю, когда ты бодрый, подтянутый. Устал, что ли?
— Есть немного.
Андрей взял со стола большую железную скрепку и начал ее крутить в руках. Мерингер уселся рядом с ним на стол. Сказал, поправляя на носу очки в роговой оправе и потянувшись за сигаретами:
— И в чем дело? Что, трудно расследование писать, да?
— Да не только расследование… — Андрей тоже достал сигарету, и они закурили под тихое гудение кондиционера. — Вообще какой-то завал в делах образовался, понимаешь? Чересчур много я на себя взвалил и теперь ничего не успеваю. Ты же меня знаешь: я, если за что взялся, обязательно доведу дело до конца. Но это ведь меня и угнетает! Честно говоря, хочется иной раз плюнуть на все, послать к чертовой бабушке — и на море, на юга куда-нибудь рвануть. А то возникает вопрос: чего ради такая адская работа, если полученные за нее деньги не приносят удовлетворения? Я ведь живой человек, а не машина для зарабатывания дензнаков. Кроме того, сколько бы я ни заработал, все равно это моих проблем не решает. Даже отложить приличную сумму не могу. Правда, Анюта недавно заставила меня костюм и брюки новые купить. Но это единственный раз за несколько лет. Ей-то хорошо сейчас, она на даче у родителей. А я…
— Вот оно что… — протянул Рудольф, стряхивая пепел. — Ну так за чем же дело стало? Тебе для завершения публикаций, то есть расследования этого, сколько еще времени потребуется? Три полосы уже позади, осталось столько же. Или меньше?
— Если б это от меня зависело! Сегодня вот взял интервью у одного афериста — его и запусти в следующий номер. Только главные бандюки из этой группировки пока что в бегах. Ох ты, черт, я тебе говорил, что надо крупным планом фотки этих беглецов дать? Нет? Видишь, уже забываю необходимые детали!
Андрей достал из папки фотографии Артура и Петровича, сделанные умельцами из РУОПа, и протянул Рудольфу для ознакомления. Тот повертел их в руках и снова вызвал Яну:
— Ясечка, эти фото надо запустить вместе с новой статьей Андрея. Отнеси Ленчику, пусть подретуширует немного.
— Яна, погоди, я набросаю информацию по этим типам. Они же сейчас во всероссийском розыске находятся. — Андрей быстро написал имена и основные приметы Артура и Петровича, телефоны, по которым нужно звонить в случае опознания их, и отдал лист бумаги Яне.
Та взяла и сразу вышла из кабинета.
— Завтра газета уже выйдет, все, — подвел итоги беседы Рудольф. — Потом не спеша сделаешь интервью, ну а там поглядим. Если ты так устал, могу предложить водочки выпить.
— Водочки? — задумался Андрей, гася сигарету. — Да уж, неплохо было бы, только мне еще надо в институт заскочить. Не то чтобы очень надо, но все-таки Слушай, я позвоню?
— Звони — о чем речь? — Рудольф придвинул к Андрею телефонный аппарат.
Набрав номер, Ярцев обратился к кому-то: