Орфей. Часть 1
Шрифт:
Вдруг Еве показалось, что за деревцами прошмыгнули две тени, затаились, наблюдают. Повеяло чем-то недобрым. Отголоском того самого предательства, которое навсегда слилось для неё с именем Генриха. Невольно включилось, заработало в полную силу новое защитное свойство Евы, тот дар сверхчеловека, ещё не осознанный ею. О нём сегодня утром она стремилась рассказать Ивану. В первую очередь хотела поведать не о том, что может передвигать взглядом предметы, нет, о более важном - о возникшем в ней животном чутье. Она чувствовала, "раскусывала" теперь людей, которые подходили к ней, их "нутро": что ими руководит, что они скрывают, нет ли ножа за пазухой. Она вдруг остро ощутила, хоть и с запозданием, что уже совершила непоправимую ошибку:
Ева досадовала, что так поздно ощутила атмосферу западни, в которую её заманивают. Её словно холодной водой окатили, так вмиг она горько отрезвела от иллюзий. Вспыхнули, усилились в опасности новые свойства - животное чутьё и сила самозащиты.
Она рывком повернулась к Генриху. На неё повеяло той же "вонью" предательства. Её ловили на приманку - тихонько и хитро. Всё было обманом, всё! И уверения в благородстве безнадёжной любви, слёзные мольбы, и эта машина... "Мышеловка с сыром!" Самая банальная и пошленькая, как раз для молоденьких дурочек. Криминалисты, разбирая этот случай, ничуть бы не удивились - сплошь и рядом...
Импульсивно, в порыве Ева ударила бывшего любовника по лицу ладонью. Звонко, с отвращением. Отёрла руку о свои спортивные брюки, кинулась назад по тропе. Но он внезапно догнал, облапил её, подхватил на руки и помчался в сторону площадки. От неожиданности Ева, схваченная крепкими мужскими руками, как-то не успела ещё отреагировать. Он закрывал ей рот рукой. С боков к ним кинулись две "тени", которые оказались вполне увесисто-материальными, на ходу, как два танка, ломали кустарник. На мгновенье Ева задохнулась, пока замерла. Ей надо было ещё собрать силы...
Как вдруг (она благословляла этот момент потом в своих молитвах) кто-то сзади, со стороны дома, решительно рванулся к ним, раздался треск ломаемых веток, и тут же последовал удар. Кинетический удар! Ева сразу же почувствовала эту родственную ей, паранормальную силу. Такой же, как у неё, удар разгневанных глаз, сверхчеловека-клона. Генриха прямо на бегу шибануло так, что он с размаху упал, Ева - его ноша, выкатилась из рук перед ним. Но спортивное владение собственным телом позволило ей не просто грохнуться мешком на землю, что, наверное, было бы с каждой, а в мгновение ока сделать перекат и вскочить на ноги. Пока Генрих ещё пытался встать, а двое из кустов бросились ему на помощь, Ева уже перескочила через него и рванула в обратном направлении по тропинке. Тут же, прямо грудью в сгустившейся темноте, наткнулась на парня в белой куртке. В скудном свете луны чернели только его длинные волосы и окружённые тенями глаза.
– Даня! Братик!
– радостно вскрикнула девчонка.
Он остановил её на бегу, поймал в расставленные руки.
– Подожди, стой! Нам не убежать. Нас сейчас застрелят. Давай дадим им отпор. Ты такая же, как я?
Она тут же поняла его.
– Да, братишка.
Они встали рядом друг с другом, тяжело дыша, глядя в одну сторону. Ждать долго не пришлось. Все трое (Генрих впереди, за ним - "дармоеды" чёрными тенями) надвигались на них по тропе. Осторожно ступая, словно опасались какого-то неизведанного оружия, они приближались тихо, зловеще, но в сознании их ещё не было настоящего страха, чуяла Ева, одна лишь досада на неожиданную помеху. Оба парня щёлкнули затворами пистолетов. Недвусмысленно.
"Всё. Акценты расставлены, - сказала себе Ева. Брат слышал её мысли и отвечал ей без слов.
– Ты готов, Даня?"
– Да. Давай! Вместе!
И они ударили первыми. Как умели. Двое безоружных. Лишь взглядами своих горящих ненавистью глаз. А может, импульсами сердец, кто знает? Они и сами не понимали, как это у них получается. Просто у двух юных существ, которые никогда не хотели никому зла, не держали в руках оружия, просто у них, волею судьбы ставших клонами, дружно вырвалась эта боль, этот сильный, аж с криком, до слёз, до отчаяния удар - удар их воли, их соединившихся воедино двух душ. Это был их протест против страшного мира с его несправедливостью, их бунт, их сжигающий гнев, их огненный ответ на предательство. Их самозащита! Их, в конце концов, единственное оружие. Их единственный шанс остаться живыми.
Удар стал совмещённым. Вырвавшаяся безумная энергия отшвырнула наступающих троих с силой какого-нибудь бульдозера. Но по линиям кинетических выбросов шло пламя - будто из огнемёта полоснули. Все трое загорелись, одежда полыхала. Они завертелись на месте, воздух огласился визгом, рычанием, метершиной, наконец - воем. Кто-то упал на землю, уже катался по ней, сырой, сбивая пламя, кто-то помчался, с треском пробивая дорогу в кустах. Запахло палёной материей и ещё чем-то, будто обшмаливали курицу.
Ева вмиг остыла, и ярость в душе потухла. Ничего, кроме отвращения и усталости, она больше не испытывала. Крикнула звонко в лесной тишине:
– Эй вы! Вот там озеро! Вправо, вправо бегите!
Не стала слушать дальше ни мата со стонами, ни хруста ветвей, сквозь которые продирались незадачливые похитители. Обессиленно прикрыла глаза, отёрла ладонями щёки до висков, словно скинула с себя какой-то страшный психологический груз, зашагала к дому. Рядом шёл Даниель. Спросила тихо:
– А как ты узнал?...
– Анатольевна сказала, что ты пошла проводить до площадки родственника.
– Данечка!
– вдруг всхлипнула юная Ева, нервы сдали. Обняла его, поцеловала, намочив слезами.
Потом оба застенчиво и молча пошли к дому.
– А вот и она, - улыбнулся Даниель, кивнув на знакомую фигуру.
– Что случилось?! Что за крики были?!
Растрёпанная, прямо в фартуке, Анатольевна мчалась, пыхтя, во всю мощь. Левой рукой прижимала к сердцу смартфон. Разом выдохнула:
– Так я вызываю полицию! Да? Ева!
– Нет, не надо, всё обошлось. Это просто кто-то в пруд провалился.
– Ох уж... Шатаются тут алконавты всякие! А шоб им потонуть!
Предутренний сон у Евы всегда становился отрывочным, с яркими видениями. Но сегодня это были уже скорее какие-то куски кошмаров, один другого нелепее и всё на одну и ту же тему. Вот из пламени на неё вылезало неясное чудовище, всё в искрах... Ах, нет, это же Генрих! Словно саламандра, неуязвимый, он хохотал и недвусмысленно смотрел на неё своими бесстыдными голубыми глазами. До сих пор ни одна женщина не отказывала ему, когда он смотрел на неё вот так... Ева всем своим существом почуяла эту власть и вздрогнула, отпрянула в полусне, заметалась по подушке. Сон снова с силой феерии перенёс её во всё вчерашнее. Та же темнота, потрескивают горящие веточки кустарника, теперь на тропе двое - она и Даниель. Она, как вчера, целует его. Но он... Он - какой-то иной, хотя и не внешне. Этот застенчивый мямля-Данька... Он всегда был каким-то бесцветным, неясным для неё. А может, получив силы экстрасенса, просто закрывал свой внутренний мир некой заслонкой, опять-таки застенчиво, чтобы никто не проник в его чувства, ставил преграду между собой и людьми? А может, не всеми? Может, только от неё он что-то скрывал? Но сейчас, в откровении сна, эта заслонка на миг растаяла. Ева почувствовала его...