Орфей. Часть 1
Шрифт:
Там уже делала разминку на их давнишнем месте встреч её соседка-женщина лет 30-ти в спортивном костюме цвета морской волны. Одежду она специально подбирала к своим глазам - русалочьим зелёным (как говорил в пору ухажёрства) её муж, брюхатый лысый бизнесмен, владелец соседнего особняка с башенками. Рыжая русалка, бывшая топ-модель, до сих пор ещё блистала своей внешностью, хотя заметно посолиднела в последнее время и пыталась с помощью утренних пробежек избавиться от появившегося животика. Если не считать лёгкой полноты, Ульяна с её пышной, огненной копной волос до лопаток и тем "фирменным" взглядом, который она привыкла кидать из-под полуопущенных век, была
И вот тонкая фигурка Евы, будто подростка-гимнастки, внезапно вылетела на дорогу, коленки её согнулись и распрямились, и вся она, как циркачка, вытянулась стрункой, раскинула руки, словно ожидая оваций и победно смеясь. Рыжая красавица-соседка ойкнула, попятилась, чуть не села прямо в дорожную пыль, аж рот ладонью закрыла.
– Куда же ты, Улька? Я ж тебе звонила.
– Я думала - разыгрывает кто-то. Ой, аж с сердцем плохо. Господи!
– она истово перекрестилась, - ты же умерла. Передавали по телеку. Я уже вообще ничего не понимаю. То ты тут больная чуть ползала за руку с мужем, я тебя тогда так жалела! То ты умерла, показывали церемонию. То ещё какая-то хрень, клонирование, что ли? И тут ты вдруг сигаешь из кустов! Пожалей меня! Так и ус....ся можно! Хоть бы предупредила! Инфаркт от тебя схватишь, мать твою! Колись: как ты ухитрилась помолодеть да ещё прыгаешь тут?...
– Потом, потом подробности. Уленька, милая, я очень рада тебя видеть, - засмеялась Ева.
Ульяна так и пожирала её глазами. "Эта молодость! Это здоровое, бьющее через край!..."
– Ева! Я уже верю в чудеса! Даже не буду расспрашивать, что он там с тобой сделал, твой колдун и волшебник. Чёрной магией, что-ли, вы там занялись? Ну, ладно, неважно. Только запиши меня к нему. Мне так надо стать молодой! Понимаешь? Позарез!
– Улечка, подружка дорогая, тебе ещё рано! Ты - такая красавица. По тебе тут все мужики в посёлке сохнут.
– Да разве ты не знаешь? Гена ведь взял меня когда-то, модель с подиума, деревенскую девчонку, в качестве украшения для своего богатого дома. Да, но ведь это до тех пор, пока я являюсь украшением. Мне уже 31. Что дальше, как ты думаешь? Он ведь уже поглядывает на юных девочек. А их вокруг - хоть пруд пруди. И все готовы к услугам.
– Уля, а на послать бы тебе его на фиг, Гену твоего, крокодила геморроидального?
– А на что я буду тогда жить?
– Да уж, резонно... Конечно, тебе мои советы не подойдут, очень уж мы разные. Придись на меня, так я бы не осталась здесь ни дня, - Ева мотнула головой в сторону "дворца" с башенками.
– Жить с человеком, который тебя не любит...
Они шли рядом, молча. По обе стороны дороги шумели от ветра, отдавали ему последние звонкие листочки, гнулись печальные осины да берёзы. Пахло дымом от костра. Разговор тоже увял. Ульяна понурилась, пышная грива её волос, прямо в цвет осени, разметалась по блестящей зелёной ткани на плечах. Ева взяла её под руку.
– Уленька, я обещаю, прямо сегодня поговорю с Иваном о тебе. Попрошу, раз тебе так надо.
Та улыбнулась, хоть и невесело. Ева продолжила:
– Помнишь, мы с тобой каждое утро тут встречались и бегали кросс? Недолго, правдо, пока я могла. Давай возобновим традицию? А то ты уже растолстела тут без меня.
Они пробежали сотню метров, как когда-то раньше. Ульяна запыхалась и остановилась, собирая на затылке тяжёлую рыжую копну. "Уф-ф-ф, запрела, не могу." С другой стороны дороги выскочили два щекастых упитанных парня, сыновья лесопромышленника из соседнего "дворца", Сусик и Мусик, как их прозвала Ева. Они раньше часто составляли компанию девочкам в утренних пробежках, особенно, когда не бывали в состоянии запоя... Конечно, более эффективно сгонять жиры можно было бы в тренажёрном зале, но тут, поутру, ребята прилежно щекотали нервы изысканным женским обществом. Совмещали приятное с полезным. Удавалось и новосями местного разлива перекинуться, и чуть посплетничать, чуть поострить, чуть поухаживать, хоть и без особой взаимности.
Уля, тяжело дыша, прохаживалась взад-вперёд, обмахивая ладомями красные щёки. С удивлением глядела вслед Еве: ты, как какая-нибудь олимпийка, шпарила вперёд без малейших признаков усталости. В своём малиновом, с чёрной отделкой, костюмчике, облегающем фигуру, она мчалась, прямая, подтянутая, с грацией невесомой лани, выкидывала вперёд длинные, как у спринтера, ноги. Её лёгкие втягивали воздух мощно, но без звука. Она была подобна тому дикому и легконогому африканскому зверю, которое выживает на просторах саванны благодаря летящей вместе с ветром душе своей.
Сусик и Мусик в азарте бросились за ней. Нещадно топотали, пыхтели, орали что-то бодренько-патриотическое. Натоптали так, что в пыли просёлочной дороги поотставшая Уля уже не видела, кто там кого перегнал, но догадывалась. Долго никого не было. Потом вдруг на дороге появились увесистые парни, каждый килограмм по 120-140. Оба расстегнули синие куртки своих костюмов, футболки на жирных, почти женских сиськах были мокрые, оба вытирали платками шеи, лбы, щёки, короткие ёжики волос.
– А где Ева?
– засмеялась Ульяна. "Двое из ларца, одинаковых с лица" лишь рукой махнули вдаль, ещё дружно пыхтя, не в силах говорить. Наконец, Мусик простонал:
– Ё-моё! Спринтерша! Что это с ней? Ты не знаешь, Уля?
– Может, это вообще не она, а биоробот какой-то, типа того... Кто её разберёт? Новая какая-то, да?
– Да уж. Теперь с ней не побегаешь. Это всё равно, как с Мансуровой (помнишь последнюю олимпиаду?) тягаться. Наша Ева, наверное, уже на обводной.
В этот момент на дороге появилось облачко пили, потом из него возникла фигурка, словно бегущего жеребёнка. Та же манера без усталости выкидывать вперёд длинные ножки. Евина мордаха смеялась, впрочем, вовсе не изображала превосходство. Вот она подбежала, посмотрела сочувственно, на ребят. Они явно перетужились в соревновании с ней. Один хромал, другой держался за правых бок и покрякивал.
– Ну что вы раскисли, а, ребят? Идёмте все ко мне, ладно? Вчера Ваня привёз бочку какого-то немецкого пива. Отпад! Я вас угощу, идёмте!
– Не, Ева, в другой раз. Что-то как то хреново...
– ответил Мусик, сжимая рукой жирную складку на боку.
Братья свернули с дорожки.
– Уля, идём ко мне, выпьем. Можно и чего-нибудь покрепче. А то у тебя на душе плохо, это заметно.
– Конечно, - вздохнула зеленоглазая, откидывая привычным движением волну волос.
– Мой "козлик"...
– она оглянулась, нет ли рядом его телохранителей или охранников дома, - козлина этот...